GR-деятельность компаний в России это, с одной стороны, весьма интересное направление для исследований, поскольку эта деятельность в России обусловлена определенным контекстом политического режима. С другой стороны, – данное исследовательское направление представляется весьма непростым, в условиях российской действительности, где нет отдельного регулирования данной деятельности исследователю неизбежно приходится сталкиваться с тем, что многие процессы, связанные с данной деятельностью, реализуются через неформальные каналы коммуникации, что делает их изучение затруднительным.

Тем не менее, с течением времени работ на эту тему появляется все больше и больше. Однако данная работа концентрируется не на GR как практике целом, а на ее реализации в контексте ИТ-отрасли. Заметно, что в последнее время именно ИТ-отрасль привлекает все больше внимание государства и уже не только в контексте реакции на общемировые тренды (такие как, например, введение «налога на Гугл»). На данный момент можно наблюдать последовательное оформление отдельного направления внутренней политики, связанного с данной отраслью, о чем свидетельствует, в частности, принятие специальной правительственной программы развития «Цифровая экономика», которая должна стать основным ориентиром для государственной работы в этом направлении до 2030 г. Ее содержание предполагает как возникновение некоторых регуляторных рисков, так и  тесное взаимодействие государства с бизнесом в этой отрасли, выражающейся в совместных инвестиционных проектах в рамках данной сферы.

Данная статья является первой из цикла, который посвящен исследованию GR-деятельности в IT-секторе. Изучение GR-деятельности в ИТ-секторе сопряжено не только с практическим (каким образом игроки из данной сферы выстраивают взаимодействие с ОГВ, с учетом отраслевой специфики), но и с научным интересом, поскольку существующие объяснительные конструкции по отношению к изучению GR-деятельности неприменимы к данному случаю. Таким образом, изучение GR-деятельности в ИТ позволит расширить и углубить существующее теоретическое понимание GR-деятельности в России в целом.

Можно выявить следующую проблему: разработанные модели изучения GR-деятельности, применяемые в аналогичных исследованиях, не являются релевантными в рамках исследования ИТ-отрасли, поскольку исходят из предпосылок, которые не соответствуют существующей для нее действительности.

Исследовательский вопрос в рамках данной работы звучит следующим образом: какие стратегии представления и продвижения интересов ИТ-отрасли в органах государственной власти являются наиболее успешными?

Объектом в данном исследовании является продвижение и представление интересов ИТ-отрасли в органах государственной власти. Предметом исследования являются параметры успешной стратегии по продвижению и представлению интересов представителей бизнеса, работающих в сфере информационных технологий.

Целью исследования является определение конфигурации параметров наиболее успешной стратегии по представлению и продвижению интересов бизнеса, работающего в отрасли информационных технологий в текущем политическом контексте.

В рамках данного исследования будет применяться методология нормативно-социологического институционализма. Данная методология предполагает, что нормы, составляющие те или иные институты, изначально формируются через взаимодействие между собой социальных акторов, а затем уже легализуются органами государственной власти. При всей своей гибкости данная методология сохраняет баланс между представлениями об экзогенных и эндогенных истоках института [28], признавая, что, уже сформированный институт может претерпевать изменения в результате деятельности различных социальных акторов, в том числе и заинтересованных групп. Таким образом, данная методология позволяет изучать влияние заинтересованных групп на формирование и трансформацию тех или иных норм и институтов. 

Данная статья рассмотрит вопросы выявления характерных черт IT-сектора, которые бы отражали специфику отрасли, а также выработки теоретической рамки, пригодной для анализа процессов представления и продвижения интересов IT-бизнеса в органах государственной власти. Также будет проведен анализ теоретической разработанности процесса представления и продвижения интересов при органах государственной власти для представителей сферы информационных технологий.

Отраслевая специфика GR-деятельности в ИТ-отрасли в России

Для того чтобы выявить отраслевую специфику GR-деятельности в ИТ-отрасли в России необходимо проанализировать существующую литературу, посвященную GR-деятельности в России. Однако перед этим стоит отметить, что в рамках данной работы взаимодействие бизнеса и власти (GR) и лоббизм рассматриваются как равнозначные понятия и выбор термина «GR» обусловлен только стигматизированным отношением к термину «лоббизм», в том числе, и в научном сообществе. Российские авторы, изучая взаимодействие бизнеса и власти, затрагивают множество измерений данного явления, а именно: международный аспект лоббизма [8], технологический аспект лоббизма [12], правовой аспект лоббизма [9], региональный аспект [10], культурный [11], экологический аспект [15], а также в целом влияние ИТ на политические коммуникации [3], – которые малоприменимы для целей данного исследования.

Если говорить о работах, посвященных той или иной отрасли, то среди них доминируют исследования, посвященные отраслям, которые, по тем или иным причинам, представляют наибольший интерес для государства. В условиях России наибольший интерес для государства представляют компании, работающие в сфере топливно-энергетического комплекса (ТЭК), а также в сфере фармацевтики. Интерес государства и, следовательно, потребность в осуществлении GR-деятельности, в сфере топливно-энергетического комплекса объясняется высокой экономической значимостью этой сферы для государства, так как эта сфера генерирует значительную часть бюджета РФ [4]. Государственный интерес и широкая регуляторная политика в области фармацевтической деятельности объясняется, прежде всего, высокой социальной значимостью данной отрасли.

Отраслевые работы во многом схожи по своей тематике, есть исследования, анализирующие лоббистские практики в разных органах государственной власти, например, в Государственной думе РФ [2; 7]. Также есть работы, обозревающие общие практики различных юридических лиц в данной сфере [5]. Однако, прикладные выводы данных работ не являются в полной мере релевантными в отношении компаний из сектора информационных технологий, поскольку на рынке ИТ отсутствуют аналогичные по устойчивости практики GR-деятельности. Кроме того, модели, выстраиваемые при изучении топливно-энергетического комплекса и фармацевтического кластера, исходят из предположения, что отрасль имеет некие единые интересы, и, соответственно, каждый представитель отрасли, осуществляя свою GR-активность, действует как на благо себе, так и одновременно в интересах всех остальных игроков отрасли.

В случае со сферой информационных технологий это не так, поскольку деятельность в рамках данной отрасли очень дифференцирована и те НПА, которые являются, например, угрозой для разработчиков аппаратного обеспечения, совершенно не представляют интереса для разработчиков программного обеспечения. Это делает кооперацию усилий бизнеса в отрасли информационных технологий намного более затруднительной. Но, стоит отметить, что все отраслевые работы во многом обладают единым теоретическим основанием, используя которое можно, в том числе, проанализировать и рынок ИТ, однако данный вопрос будет рассмотрен несколько позже, сначала необходимо рассмотреть работы, посвященные непосредственно рынку ИТ.

Если говорить о работах, посвященных GR-деятельности в секторе информационных технологий, то их меньше, чем исследований по ТЭК и фармацевтике. Отсутствие работ на данную тему объясняется ситуацией низкого интереса к этой отрасли со стороны государства. В подобных условиях сама по себе GR-деятельность у представителей бизнеса не является востребованной, следствием чего является низкий академический интерес из-за отсутствия объекта для изучения. Однако на данный момент ситуация меняется. Индикатором изменения данной ситуации и свидетельством роста интереса государства к данной отрасли являются не только тиражируемые СМИ заявлении о неожиданной болезни главы государства, вызванной «цифровой экономикой» [14], но и объективно присутствующий повышающийся регуляторный тренд. В частности, он выражается в принятии «налога на Гугл», принятии «пакета Яровой», а также продолжающихся конфликтов представителей российских силовых структур и регуляторов с мессенджерами, на что, в том числе, реагирует академическое сообщество.

Однако кроме негативной повестки по отношению к данной отрасли у государства есть еще и позитивная, хотя до недавнего времени она была несколько размыта. Под позитивной повесткой имеются в виду федеральная целевая программа «Электронная Россия», концепция «Региональной информатизации», а также государственная программа «Информационное общество» – все упомянутые документы были связаны с государственной политикой, которая должна была бы поспособствовать, в том или ином виде, развитию отрасли информационных технологий [1; 6]. Однако некоторые авторы [13] считали, что утверждаемые данными документами цели и задачи носили в большей степени декларативный характер и не предполагали создание конкретных механизмов стимулирования развития данной сферы со стороны государства или значительных инвестиций в эту область.

В 2013 г. ИТ-отрасль столкнулась с внушительным кризисом (анализ путей преодоления которого в форме взаимодействия бизнеса и власти так же был предметом научного интереса ряда исследователей [16]), который вынудил Правительство предпринимать более значимые шаги. В 2014 г. государственная программа «Информационное общество» была несколько скорректирована с целью внедрения в отрасль политики импортозамещения, для чего Правительством был создан конкретный механизм в виде реестра отечественного программного обеспечения. Данное позитивное изменение в государственной политике в отношении отрасли информационных технологий не осталось незамеченным. Анализом нового механизма государственной поддержки занялось множество исследователей, в том числе, дуэт М.В. Юргелас и М.Л. Поповой [17]. В данной работе помимо анализа самой политики импортозамещения в сфере информационных технологий, авторы также приходят к выводу, что, хотя данная мера Правительства и дает положительные результаты, сделано для поддержания российской сферы информационных технологий недостаточно. Стоит отметить, что, хотя данный механизм и является возможностью для осуществления ИТ-компаниями проактивной GR-деятельности (то есть деятельности, которая инициируется самими компаниями и нацелена на генерацию дополнительной прибыли при помощи использования существующих механизмов взаимодействия с властью), данных механизмов все равно довольно мало в сравнении с иными отраслями экономики (например, с ТЭК). Поэтому основная GR-деятельность ИТ-компаний является реакционной (то есть деятельность, которая является реакцией на возникающие регуляторные риски и направлена не на генерацию дополнительной прибыли, а на сохранение текущего статуса-кво или миинимизацию издержек, связанных с выполнением регулирования).

На данный момент наиболее свежим и одновременно масштабным правительственным документом, отражающим политику государства в сфере информационных технологий, является, принятая в 2017 г., программа развития «Цифровая экономика», которая, в отличие от всех своих предшественников предусматривает масштабные инвестиции в данную сферу, а также имеет менее абстрактные и более конкретные целевые показатели. Учитывая, что предыдущая, хотя и созидательная, но не слишком масштабная инициатива со стороны Правительства вызвала значительный интерес у научного сообщества, вероятно, принятие настолько масштабной программы в значительной мере подстегнет интерес исследователей, поскольку ее реализация предполагает огромный потенциал для GR-деятельности со стороны компаний, работающих в сфере информационных технологий.

Итого, можно выделить следующие характерные черты отрасли, отражающие ее специфику:

1) отсутствие у отрасли значительного опыта активной GR-деятельности (вследствие низкого интереса к отрасли со стороны государства в течение долгого времени);

2) повышающийся регуляторный тренд;

3) хотя отрасль и рассматривается Правительством как единый объект регулирования, она представляет собой совокупность различных экономических ниш, имеющих разные экономические интересы;

4) пространство для осуществления проактивной GR-деятельности в IT-секторе значительно меньше, чем в других отраслях.

Теоретические подходы к анализу GR-деятельности

Отрасль информационных технологий имеет свою специфику и в значительной степени отличается от других отраслей, но теоретические основы анализа GR-деятельности здесь будут такими же. Среди теорий, применяемых для анализа GR-деятельности, можно назвать следующие: теория групп интересов, теория структуры политических возможностей, концепция внешнего и внутреннего лоббизма, а также концепция стадий развития регуляторного вопроса.

Теория групп интересов рассматривалась, дополнялась и пересматривалась множеством исследователей. В данном контексте представляет интерес исследование Джона Райта «Одна вещь, которую вы должны знать о группах интересов» [35], где автор попытался систематизировать развитие данной теории. Согласно Джону Райту, все подходы в рамках теории групп интересов можно условно разделить на классические и новые. Классическими являются те исследования, которые стремятся выявить и зафиксировать практики по продвижению интересов коммерческими лицами в органах государственной власти, среди значимых представителей классического подхода можно выделить: Милбраза [30], Артура Бентли [19], Девида Гарсона [22] и др. Исследователи новой школы не только пытаются зафиксировать существующие практики, но и на основании сделанных наблюдений пытаются выстроить модели поведения акторов, среди значимых представителей нового подхода можно выделить: Кена Коллмана [27], Скотта Эйнсворта [18] и др. Несмотря на такую продолжительную историю развития теории, при наличии большого количества противоречий между исследователями, работающими в данном направлении, тем не менее, есть некоторая зона консенсуса. Она состоит из следующих тезисов [7–8, 35]:

1) политические решения могут быть следствием (функцией от) соревнования между группами интересов и сопутствующему этому соревнованию процессу лоббирования;

2) и лоббист, и законодатель – стратегические акторы. То есть, такие акторы, которые имеют собственные цели, собственные предпочтения и собственные желаемые результаты.

У каждого подхода и у каждого автора, во многом, существует собственное понимание самого концепта «групп интересов». Поэтому для целей данной работы будет использовано самое общее определение «групп интересов», с которым смогут согласиться все исследователи, и которое при этом будет включать все самые важные элементы. В данной работе под группой интересов понимается [24] любая ассоциация (союз) индивидов или организаций (чаще имеющих формальную организационную структуру), которая на основе одного (или более) разделяемого интереса, пытается влиять на политику в свою пользу.

Необходимость сделать акцент на изучении внутреннего лоббизма вынуждает обратиться к теории Дж. Цебелиса [33], в рамках которой автор описывает «вето-игроков», что крайне важно для определения необходимых объектов для осуществления внутреннего лоббизма (поскольку вето-игрок может остановить принятие неблагоприятного регулирования или скорректировать его). Согласно Дж. Цебелису [33], в любой стране в любой политической системе для изменения существующей политики (или, как говорит Дж. Цебелис, изменения законодательного статуса-кво) должно согласиться некоторое количество акторов. Те акторы, без согласия которых политика не может быть принята, и являются вето-игроками. Самих вето-игроков Дж. Цебелис делит на институциональных, то есть тех, чье положение определяется нормативными актами, и ситуационных (partisan), то есть тех, чей статус вето-игроков в данной политической системе определяется иными факторами. Таким образом, успешное осуществление внутреннего лоббизма напрямую зависит от точности определения вето-игроков для вопроса лоббирования (чтобы знать в отношении кого оказывать воздействие). 

Другой значимой концепцией для данного исследования является концепция внутреннего и внешнего лоббизма, согласно которой деятельность по продвижению и представлению интересов заинтересованных групп может протекать в двух плоскостях: во взаимодействии с массовой аудиторией (внешний лоббизм) и во взаимодействии с лицами, принимающими решения (внутренний лоббизм). Среди значимых представителей данного подхода можно отметить Треша и Фишера [32]. В контексте рассматриваемой нами российской проблематики интересна работа Оса и Кордуняну-Хучи [31], в которой авторы, основываясь на концепции структуры политических возможностей, проанализировали специфику GR-деятельности в разных странах и пришли к выводу, что для успешного осуществления внешнего лоббизма есть два ключевых показателя: доступ к медиа-ресурсам и наличие социальных сетей мобилизации. В контексте рассматриваемого недемократического режима оба эти значимых фактора находятся вне пределов влияния частных игроков, из чего следует, что существуют структурные препятствия для осуществления внешнего лоббизма. Таким образом, в рамках недемократических режимов внутренний лоббизм намного важнее, поскольку является более эффективным, чем внешний.

Также отдельно стоит остановиться на таком концепте, как структура политических возможностей (political opportunity structure). Структура политических возможностей является институциональным фактором, определяющим лоббистские стратегии, она определяет конфигурацию и расположение точек вето и доступ к ним, а также внутренние и внешние стимулы, на которые реагирует государство при принятии решений. Существует несколько базовых ключевых характеристик структуры политических возможностей, а именно открытость / закрытость системы, а также сила / слабость государства (которая определяется не долей государства в экономике, а количеством проваленных реализаций государственных политик) [24]. Также существует ряд дополнительных характеристик, которые могут включать в себя неформальные характеристики системы, такие как политическая культура или степень внутриэлитарного конфликта в системе [23].

Однако в рамках данной работы нас интересует та базовая характеристика структуры политических возможностей, которая предопределяет использование внутреннего или внешнего лоббизма для продвижения интересов бизнеса, а именно открытость / закрытость системы. Российскую структуру политических возможностей можно оценить как закрытую [34], то есть в данной системе все точки вето и доступ к ним структурно находятся наверху и малопригодны для реакции на запросы слабоорганизованных групп интересов.

В подобной системе есть три варианта продвижения собственных интересов:

1) посредством хорошо организованной группы;

2) посредством использования значительных материальных средств;

3) посредством использования принудительного внешнего ресурса.

Уже из этих вариантов следует, что в подобной ситуации бизнесу целесообразно использовать только внутренний лоббизм, поскольку внешний может быть эффективен только в том случае, если он сопряжен с принудительными практиками использования внешнего ресурса (то есть с организацией различных акций протеста). Применять же внешние принудительные практики бизнесу нецелесообразно, поскольку, во-первых, они требуют организации массового коллективного политического действия, что для бизнеса затруднительно, так как это не является его профильной деятельностью, во-вторых, в отдельных недемократических режимах (к которым относится и Россия) применение подобных принудительных практик может быть достаточно жестко зарегулировано, что как усложняет применение принудительного внешнего ресурса, так и потенциально затрудняет дальнейшую коммуникацию с властью в случае неудачного применения данного ресурса.

Выбирая же из двух стратегий внутреннего лоббизма: продвижение интересов посредством хорошо организованной группы и продвижение интересов посредством использования значительных материальных ресурсов, – стоит отметить, что и та и другая стратегия может быть действенной и в данном случае затруднительно однозначно отдать предпочтение какому-либо варианту. Стратегия продвижения интересов посредством хорошо организованной группы может быть дешевле использования материальных средств, но она сложнее для осуществления, поскольку требует организации долгосрочного скоординированного участия заинтересованных сторон. Стратегия использования материальных ресурсов же, предположительно, является более дорогой для осуществления, однако предполагает большую гибкость и возможность для оперативного реагирования на регуляторные вызовы. И, выбирая между дешевизной и оперативностью, вероятно, предпочтение стоит отдать оперативности. Поэтому в данной работе будет предполагаться, что при осуществлении внутреннего лоббизма наиболее предпочтительной стратегией будет не осуществление коллективной GR-деятельности по какому-либо вопросу с использованием опосредованного представительства через бизнес-ассоциации, а индивидуальное осуществление прямой внутренней GR-деятельности.

Для анализа лоббистского потенциала данной отрасли будет применяться такой метод, как картирование стейкхолдеров. В данной работе для визуализации ситуации в ИТ-отрасли в целом будет применена методика картирования диаграммы влияния. Выбор данного типа картирования (среди всех прочих [20]) обусловлен тем, что он позволяет визуализировать ситуацию не столько для конкретного регуляторного вопроса в конкретный период времени, сколько позволяет описать стратегическое положение акторов при формировании политики в отрасли в целом [25]. Также в ходе анализа будет применена методика картирования на основе показателей силы и интереса (interest-powergrid) [21], поскольку она позволяет визуализировать тактическое положение акторов при взаимодействии по поводу конкретных регуляторных вопросов.

Еще одним значимым фактором, оказывающим влияние на успешность лоббистской деятельности, является то, на какой стадии находится рассматриваемый регуляторный вопрос. В данной работе будет использован подход М. Менга, поскольку он является достаточно детализированным для частичного наложения развития регуляторных вопросов на законодательный процесс в Государственной думе. Согласно типологии М. Менга [29] существует 5 стадий жизненного цикла вопроса.

1. Потенциальный вопрос (ПВ). На данной стадии из отдельных информационных событий складываются определенные тренды, которые потенциально могут привести к дополнительному регулированию отрасли и, следовательно, быть опасными для бизнеса. Также данные вопросы можно отследить по НПА, которые призваны задать вектор работы государственных органов, к таким НПА могут относить правительственные «программы», а также министерские «стратегии». Эти НПА могут содержать положения, которые могут потенциально привести к регулированию, и если в отношении таких положений в НПА происходят отдельные информационные события, это свидетельствует о росте регуляторных рисков.

2. Возникающий вопрос (ВВ). На данной стадии можно выделить не только отдельные инфоповоды, посвященные данному событию, но и четко определить наличие соответствующей темы в информационной повестке. На данной стадии также отдельные должностные лица могут высказывать свое мнение по данному вопросу. При этом для данной стадии характерно наличие постепенного формирования нескольких позиций в отношении данного вопроса.

3. Текущий вопрос (ТВ). На данной стадии вопрос не только широко освещается в медиа, но на него обращают внимание и законодатели (в отдельном случае регуляторы), при этом их внимание перерастает в конкретные действия, связанные с реализацией ими их непосредственных полномочий. Однако на данной стадии еще не все ведомства сформировали свою позицию по данному вопросу, соответственно, не все альтернативы политики еще сформированы. Данной стадии соответствует внесение законопроекта в Государственную думу РФ или прохождения «нулевого чтения» законопроекта в Общественной палате РФ.

5. Кризисный вопрос (КВ). На данной стадии уже полностью сформированы альтернативы политики и есть конкуренция. Все существенные стейкхолдеры заняли свою позицию. Данной стадии, вероятно, будет соответствовать законопроект, проходящий третье чтение в Государственной думе РФ.

На основании описанных выше концепций и теорий, с учетом специфики ИТ-отрасли, для данного исследования сформулирована следующая гипотеза: наиболее успешной стратегией GR-деятельности в ИТ-отрасли является кооперация усилий с целью прямого консолидированного представления интересов в органах государственной власти для влияния на завершающие стадии регуляторных вопросов, где:

• под кооперацией понимается взаимодействие между всеми представителями экономических ниш в рамках данной отрасли, при осуществлении GR-деятельности;
• под прямым представлением понимается прямой диалог представителей бизнеса с органами государственной власти без использования бизнес-ассоциаций и иных НКО;
• под консолидированным представлением понимается формирование единой повестки в рамках каждой ниши экономической деятельности в ИТ-отрасли;
• под представлением непосредственно при органах государственной власти понимается осуществление внутренней GR-деятельности вместо внешней GR-деятельности;
• под влиянием на завершающие стадии регуляторного вопроса понимается влияние на «кризисную» и «решенную» стадии вопроса.

В дальнейших статьях будет описана эмпирическая часть исследования, включающая в себя сбор эмпирического материала (как по открытым данным, так и с учетом закрытой информации, полученной в результате интервью), анализ регуляторных вопросов отрасли, а также анализ и картирование стейкхолдеров.

1. Антипов А.А., Гришанова Е.М. Электронное правительство и информационное общество в России [Текст]/ А. А.Антипов, Е.М. Гришанова. // T-Comm. - 2013. - №12. - С. 4-5.

2. Василенко А.Б. Российские нефтяные корпорации: проблемы законодательства и Государственная Дума [Текст]/ А.Б. Василенко. // Представительная власть: мониторинг, анализ, информация. - 1996. - №6-7 (13-14). - С. 90-106.

3. Володенков С.В. Интернет как технологическое пространство современных политических коммуникаций: перспективы и сценарии развития [Текст]/С.В. Володенков. //Журнал политических исследований. - 2017. - №3. - С. 79-100.

4. Доля нефтегазовых доходов в бюджете России [Электронный ресурс]// РБК URL: https://www.rbc.ru/economics/24/03/2016/56f32a639a794756a61f301e (дата обращения: 01.02.2018).

5. Ишмухаметов А., Стрелков А. Лоббирование на российском фармацевтическом рынке [Текст]/ А. Ишмухаметов, А. Стрелков. //Ремедиум. - 2002. - №7. - C. 4-10.

6. Ламинина О.Г. Социальные аспекты информатизации российского общества [Текст]/ О.Г. Ламинина. //Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. - 2015. - №10-2. - С. 183-186.

7. Оболенцева С.Д. Группы интересов в политике:На примере нефтяного лоббизма в Государственной Думе Российской Федерации: дис. ... канд. полит. наук: 23.00.02. [Текст]/ С.Д. Оболонцева. М. 2002. - 168 с.

8. Сиротенко С.П. Нормативно-правовое регулирование лоббизма: дис. ... канд. юр. наук: 23.00.02. [Текст]/ С.П. Сиротенко. СПб., 2010. - 214 с.

9. Славянский А.В. Технологии информационного лоббизма в региональном политическом пространстве: дис. ... канд. полит. наук: 23.00.02. [Текст]/ А.В. Славянский. Ростов-на-Дону. 2010. - 195 с.

10. Степанов А.А. Изменение стратегий взаимодействия бизнеса и региональной власти в условиях сокращения межбюджетных трансфертов [Текст] / А.А. Степанов. //Бизнес.Общество. Власть. - 2018. - №27. - С. 142-162.

11. Степанов А.А. Влияние политической культуры на бизнес-среду: проблема выбора аналитической стратегии [Текст] /А.А. Степанов. // Бизнес.Общество. Власть. - 2017. - №26. - С. 196-214.

12. Стоякин В.В. Корпоративный лоббизм в законодательных и исполнительных органах региональной власти: дис. ... канд. полит. наук: 23.00.02. [Текст]/ В.В. Строякин. Краснодар, 2009. - 174 с.

13. Швецов А.Н. От ведомственной информатизации к «Электронному правительству»: удался ли инновационный прорыв? [Текст]/ А.Н. Шевцов. // Контуры глобальных трансформаций: политика, экономика, право. - 2012. - №6 (26). - С.6-17.

14. Шувалов: Путин заболел цифровой экономикой [Электронный ресурс]// Ведомости URL: https://www.vedomosti.ru/economics/news/2017/06/02/692773-putin-zabolel (дата обращения: 06.03.2018).

15. Щелоков А.А. Экологический лоббизм в России и Европейском Союзе: дис. ... канд. полит. наук: 23.00.02. [Текст]/ А.А. Щелоков. Арзамас, 2010. - 180 с.

16. Юргелас М.В. ИТ-сфера в России сегодня: кризисные вызовы и пути их преодоления [Текст]/ М.В. Юргелас. //Бизнес и власть в России: взаимодействие в условиях кризиса. М.: Издательский дом НИУ ВШЭ 2016. С. 78-86.

17. Юргелас М.В., Попова М.Л. Импортозамещение как новый драйвер роста ИТ-сферы в России [Текст]/ М.В.Юргелас , М.Л.Попова //Бизнес и власть в России: регуляторная среда и правоприменительная практика. М.: Издательский дом НИУ ВШЭ, 2017. - С. 195-205.

18. Ainsworth S., Sened I. The role of lobbyists: entrepreneurs with two audiences [Text]/ S. Ainsworth, I. Sened //American Journal of Political Science. 1993, №11, pp. 834-866.

19. Bentley A.F. The process of government: A study of social pressures. [Text]/ A.F. Bentley - Transaction Publishers, 1995. 533 p.

20. Bryson J.M. What to do when stakeholders matter. Stakeholder Identification and Analysis Techniques [Text]/ J.M. Bryson // Public Management Review. 2004. №6. pp. 21-53.

21. Eden C., Ackermann, F. Making Strategy: The Journey of Strategic Management.[Text]/ C. Eden, F. Ackermann - London: Sage Publications, 1998. 520 p.

22. Garson G.D. On the origins of interest-group theory: A critique of a process [Text]/ G.D. Garson //American Political Science Review. 1974, №4,. pp. 1505-1519.

23. Haunss S. Protest and Opportunities: The Political Outcomes of Social Movements by Felix Colb [Text]/ S. Haunss // Western European Politics, 2009. № 32, pp.687-688

24. Interest group [Electronic resource]// Encyclopedia Britannica URL: https://www.britannica.com/topic/interest-group (дата обращения: 06.04.2018).

25. James Mayers and Sonja Vermeulen Stakeholder influence mapping [Electronic resource]// Power tools: for policy influence in natural resource management URL: http://www.policy-powertools.org/Tools/Understanding/docs/stakeholder_influence_mapping_tool_english.pdf (дата обращения: 06.04.2018).

26. Kitschelt H. Political Opportunity Structures and Political Protest: Anti-Nuclear Movements in Four Democracies [Text]/ H. Kitschelt // British Journal of Political Science, 1986. №16, pp. 57-85

27. Kollman K. Inviting friends to lobby: Interest groups, ideological bias, and congressional committees [Text]/ K. Kollman //American Journal of Political Science. 1997, №6, pp. 519-544.

28. March J.,Olsen J. Elaborating the “New Institutionalism” [Text]/J. March, J. Olsen //The oxford Handbook of political institutions. - Oxford: Oxford university press, 2006, pp.159-173.

29. Meng M. Issue Life Cycle Has Five Stages [Text]/ M. Meng // Public Relations Journal, 1992, № 3, pp. 18-30.

30. Milbrath L. W. The Washington Lobbyists. [Text]/ L.W. Milbrath - Greenwood Publishing Group, 1976. 452 p.

31. Osa M., Corduneanu-Huci C. Running uphill: political opportunity in non-democracies [Text]/M. Osa, C.Corduneanu-Huci //Comparative Sociology. 2003, №2, pp. 605-630.

32. Tresch A., Fischer M., In search of political influence: Outside lobbying behavior and media coverage of social movements, interest groups and political partners in six Western European countries [Text]/ A. Tresch, M. Fischer // International political science review. 2015, №11, pp. 355-372.

33. Tsebelis G. Veto players: How political institutions work. [Text]/ G. Tsebelis 2002. 344 p.

34. Williams G.P., When Opportunity Structure Knocks: Social Movements in the Soviet Union and Russian Federation [Text]/ G.P. Williams // Social Movement Studies. 2010, №4, pp. 443-460.

35. Wright J. R. The One Thing You Need To Know about Interest Groups [Text]/J.R. Wright //Unpublished: University of Rochester. 2007. 24 p.