Воронеж, Воронежская область, Россия
Статья посвящена рассмотрению механизма государства в сфере уголовного судопроизводства. Автор предлагает свое видение данного вопроса и формулирует уголовно-процессуальное понимание механизма государства.
механизм государства, уголовно-процессуальный механизм, государственный механизм.
Понятие «механизм государства», или «государственный механизм», довольно часто встречается в юридической литературе. Рассматриваемое понятие в большей степени относится к науке теории государства и права, нередко встречается в науке конституционного права, в которой используются также близкие по смыслу понятия «механизм государственной власти» или «конституционный механизм». Попытаемся обосновать понятие «механизм государства» в науке уголовного процесса.
До 50-х гг. XX столетия государственный механизм понимался в широком и узком смыслах. В узком смысле государственный механизм исчерпывался аппаратом государственной власти, а в широком смысле он понимался как вся политическая система общества [1, с. 33, 34].
В последующем от такого понимания механизма государства большинство ученых отказались, и сложилось две основные точки зрения на понятие «механизм государства». Одна из них связана с отождествлением рассматриваемого понятия с понятием «государственный аппарат», согласно другой точке зрения государственный аппарат – всего лишь часть механизма государства. Эти две точки зрения существовали в юридической науке 60–80-х гг. XX столетия.
Наконец, в 90-х гг. постепенно выделяется точка зрения о том, что под государственным аппаратом понимается система органов государства в статике, а под механизмом государства – те же органы, но в динамике, во взаимодействии между собой. Эта точка зрения представляется нам наиболее верной и применимой не только к теории государства и права или к конституционному праву, но и к уголовному процессу.
На сегодняшнем этапе развития юридической науки можно выделить несколько основных точек зрения на понятие «механизм государства»:
1. Механизм государства отождествляется с государственным аппаратом, который, в свою очередь, представляет собой систему или совокупность органов государства. Такая точка зрения в настоящее время широкого распространения не имеет.
2. Механизм государства включает в себя государственный аппарат и другие составляющие части, диапазон которых достаточно широк. Эта точка зрения имеет широкое распространение и на ней следует остановиться более подробно, поскольку, исходя из одного из вариантов этой точки зрения, можно выйти на уголовно-процессуальное понимание механизма государства.
3. Механизм государства – это государственный аппарат в действии, в динамике. Пожалуй, первым в отечественной юридической науке эту точку зрения обосновал Э.П. Григонис. При этом он исходил из этимологии слов «механизм» и «аппарат». Слово «аппарат» применительно к юридической науке означает «учреждение или ряд учреждений, обслуживающих какую-либо отрасль управления или хозяйства». Слово «механизм» определяется как «система, в которой движение одного вызывает движение другого» [2, с. 28].
Сформулированное определение механизма государства Э.П. Григонисом является общетеоретическим. Э.П. Григонис определил: механизм государства (государственный механизм) – это функционирование, действие органов государства (государственного аппарата). Он выражается в определенных способах, принципах функционирования системы государственных органов (государственного аппарата), во взаимосвязи и взаимодействии между собой отдельных ее частей [3, с. 20].
Э.П. Григонис, подвергая критике, понятие механизма государства в качестве государственного аппарата и материальных придатков к нему, обращает внимание на то обстоятельство, что такое определение верно для тоталитарного государства, в котором армия, полиция и другие силовые структуры, действительно, играют самостоятельную и зачастую решающую роль в механизме государства. В правовом государстве, считает он, полиция и другие подобные органы должны трансформироваться в правоохранительные органы. Справедливо считая, что основополагающим принципом организации и функционирования правового государства является принцип разделения властей, Э.П. Григонис делает вывод, что никакой специальной полицейской власти в государстве быть не может. Если брать во внимание именно полицию, то она входит в состав МВД, т.е. органа исполнительной власти, поэтому ее место в механизме государства определяется в качестве составной части исполнительной власти и взаимодействие ее с другими государственными органами должно четко укладываться в рамки функций, обязанностей и прерогатив власти исполнительной [4, с. 42–44].
Подобного мнения придерживаются и другие авторы. Например, А.Н. Харитонов справедливо, на наш взгляд, утверждает, что «…придание полицейским органам какого-либо особого правового статуса, выделение "полицейской власти" наряду с законодательной, исполнительной и судебной властями гипертрофирует роль полиции как "силового", карательного, репрессивного механизма существующего политического режима. Функционирование полицейских органов призвано обеспечивать реализацию законов, относящихся к сферам их деятельности, и решение задач правосудия» [5, с. 160].
Нельзя, однако, отрицать, что роль полиции и других подобных органов в механизме государства отличается некоторыми особенностями. Следует, очевидно, в этом вопросе согласиться с В.М. Зябкиным, который пишет: «Что касается включения в механизм государства "материальных придатков", то от этого термина, скорее всего, надо отказаться, тем более что в последние годы он практически не применяется. Однако те органы, которые традиционно относят к "материальным придаткам" – силовые структуры – действительно, играют большую роль в механизме государства. Их, в зависимости от формы политического режима в конкретном государстве, можно назвать либо карательными, либо правоохранительными. При этом первое определение относится к тоталитарным и авторитарным государствам, а второе – к демократическим государствам. Вряд ли их можно считать самостоятельной частью механизма государства, но роль их в государстве настолько значительна, что их вполне можно рассматривать в качестве особого блока органов государства» [6, с. 19].
Единое понятие правоохранительных органов в отечественной юридической науке отсутствует. Не дает ответ на этот вопрос и законодательство, хотя в нормативных актах словосочетание «правоохранительные органы» встречается довольно часто.
Отметим, что в литературе распространено мнение о понятии правоохранительных органах в узком и широком смыслах. В узком смысле – это правоохранительные органы исполнительной власти, т.е. вооруженные и военизированные органы, а в широком смысле – это также суд и прокуратура. В связи с этим также предлагается понятие правоохранительного механизма государства, под которым понимается система органов государства, включающих суд, прокуратуру и правоохранительные органы, относящиеся к исполнительной власти, осуществляющих на основе разделения властей и во взаимодействии между собой правоохранительную деятельность в государстве. Саму же правоохранительную деятельность государства можно понимать как часть его правоприменительной деятельности, возложенной на специально уполномоченные органы государства, направленной на охрану и защиту прав и свобод человека и гражданина, прав и законных интересов юридических лиц, общества и государства в целом и его органов, осуществляемой в форме правосудия, прокурорского надзора, деятельности, направленной на борьбу с преступностью и другими правонарушениями и деятельности по констатации юридически значимых действий и фактов, которая в Российской Федерации реализуется в соответствии с принципами демократического, правового, федеративного и социального государства и по определенным, установленным законом, процедурам.
Как видно, в данных определениях (в общем-то, справедливых) не нашлось специального места для органов предварительного следствия и еще шире – органов предварительного расследования. Представляется, что в нашем случае следует определить понятие уголовно-процессуального механизма государства.
В уголовно-процессуальный механизм государства следует включить все органы государства, осуществляющие уголовно-процессуальную деятельность. В этой сфере сложилась своеобразная триада органов государства: «суд – прокурор – органы предварительного расследования (следователи и дознаватели)», что весьма напоминает триаду органов государства, входящих в его механизм в теоретико-правовом смысле: «органы законодательной власти – органы исполнительной власти – органы судебной власти». Говоря о триаде органов власти в механизме государства, мы должны иметь в виду и триаду соответствующих властей. В механизме государства в теоретико-правовом смысле эти власти выделяются достаточно четко и недвусмысленно: законодательная, исполнительная, судебная. Применимо ли такое положение дел для уголовно-процессуального механизма государства?
Представляется, что к этому имеются все основания. Наличие судебной власти, принадлежащей судам ни у кого не вызывает сомнения. В литературе существуют серьезные обоснования обвинительной власти, осуществляемой прокурором. С определенной долей условности можно говорить и о следственной власти.
Термин «обвинительная власть» появился в русской научной литературе в ходе подготовки судебной реформы второй половины XIX в. Он нашел закрепление в законодательстве (ст. 3 и 4 Основных положений преобразования судебной части в России 1862 г.; ст. 510, 511 Устава уголовного судопроизводства).
Н.А. Буцковский [7, с. 8], Н.В. Муравьев, И.Г. Щегловитов, другие видные деятели дореволюционной прокуратуры и ученые развивали это понятие как ключевое для теории организации и деятельности прокуратуры в условиях пореформенного процесса.
Так, Н.А. Буцковский отмечал, что, поскольку власть обвинительная должна быть отделена от судебной, постольку обнаружение и преследование виновных необходимо предоставить прокурорам [7, с. 9].
По мнению Н.В. Муравьева, прокуратура как судебное уголовное учреждение облечена обвинительной властью, которая проявляется вообще в уголовном преследовании и, в частности, в обвинении на суде. Под «обвинительной властью» подразумевается сам институт прокуратуры и совокупность субъективных прав и обязанностей прокуратуры по уголовным делам. Понятием «обвинительная власть» охватывается и совокупность, облеченных этой властью деятелей, осуществляющих уголовное преследование. По мнению Н.В. Муравьева, расчленение уголовно-судебных функций (на судебную, защитную и обвинительную) и потребность в публичном уголовном преследовании делает прокуратуру органом обвинительной власти, а само уголовное преследование – важнейшим предметом ведения прокурорского надзора [8, с. 534].
В литературе высказано мнение, что к органам уголовного преследования относятся и органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность [9, с. 98]. Эти органы не указаны в УПК РФ в качестве относящихся к участникам уголовного судопроизводства со стороны обвинения, более того, сами по себе они участниками уголовного судопроизводства не являются. Однако большинство органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, одновременно являются и органами дознания и в этом качестве являются органами уголовного преследования.
Еще в конце XIX в. русский ученый А.С. Квачевский писал: «При внимательном разборе законодательств уголовного судопроизводства стали различать в них две системы, направляющие его составные части, дающие его содержанию определенный характер. Одна из них называется обвинительной, другая – следственной. В первой обвинитель в личном интересе как лицо, потерпевшее от преступления, или в интересе общественном как представитель его, непосредственно является перед судьей с обвинением против известного лица, сам заботится о приведении в известность обстоятельств о разыскании доказательств, равно как обвиняемый сам собирает данные, служащие к его защите; судья является между ними как бы посредником, решающим их спор, уголовный иск. В следственной части следователь или другое лицо, облеченное общественной властью, начинает преследование преступлений, поражающих общественный интерес, по собственному побуждению, расследует обстоятельства, ищет доказательства с участием или без участия сторон и затем предоставляет суду решение виновности или невиновности обвиняемого» [10, с. 11].
А.С. Квачевский далее обращает внимание на положительные и отрицательные стороны обвинительного и следственного уголовного процесса и отмечает, в частности, что «…система обвинительная, оказывая покровительство преимущественно личному интересу, ослабевает интерес общественный; следственная все внимание сосредотачивает на последнем нередко в ущерб первому; та и другая, ослабевая уголовное преследование или защиту, подрывают интересы правосудия <…> сознание недостатков каждой из них порознь привело к мысли соединить эти две системы, согласно с выяснившимся опытом правосудия; это стремление породило новую систему смешанную» [10, с. 13].
Конечно, в современном российском уголовном процессе государственная обвинительная власть, которая осуществляется прокурором, в подавляющем большинстве случаев направлена на защиту публичных интересов, и только в редких случаях, предусмотренных ч. 4 ст. 20 УПК РФ, эта власть распространяется на дела частно-публичного и частного обвинения, когда уголовное дело возбуждается и при отсутствии заявления потерпевшего, если преступление совершено в отношении лица, находящегося в зависимом состоянии или по иным причинам не способного самостоятельно воспользоваться принадлежащими ему правами. Однако в целом рассуждения А.С. Квачевского верны и для нашего времени, так как суть уголовно-процессуальной деятельности прокурора-обвинителя и следователя (дознавателя) различна и властные полномочия, осуществляемые ими, имеют неодинаковую юридическую природу.
На первый взгляд и прокурор, и следователь (дознаватель) осуществляют одну и ту же обвинительную власть, поскольку УПК РФ отнес и того и другого участника уголовного судопроизводства к стороне обвинения. Позиция законодателя, в общем-то, ясна. Тем самым он хотел подчеркнуть, что уголовное судопроизводство целиком строится в соответствии с принципом состязательности, закрепленном как в самом УПК РФ (ст. 15), так и в Конституции РФ (ч. 3 ст. 123). Одним из общепризнанных в теории уголовного процесса составляющих компонентов состязательности является разделение уголовно-процессуальных функций обвинения, защиты и разрешения уголовного дела и недопущение их возложения на одно и то же лицо. Эти теоретические положения отныне прямо закреплены в ч. 2 ст. 15 УПК РФ. Если строго следовать этим теоретическим и законодательным положениям, то, действительно, следователь (дознаватель) должен выполнять только одну из указанных уголовно-процессуальных функций, а именно функцию обвинения. На самом же деле положения науки уголовного процесса, новейшие ее достижения законодателем учтены не в полной мере, поскольку понятия состязательности и уголовно-процессуальных функций в ней понимаются не так прямолинейно и однозначно, как это отражено в УПК РФ.
Состязательный уголовный процесс, предполагающий в первую очередь равноправие сторон обвинения и защиты перед судом, открытость, устность и т.д., есть противоположность розыскному уголовному процессу, исключающему само наличие сторон, закрытость, письменность и т.д. Однако, как справедливо отмечают многие ученые-процессуалисты, состязательный и розыскной уголовный процесс суть его идеальные типы, в чистом виде практически не встречающиеся. К идеальному типу уголовного процесса особенно в советской, а довольно часто и в современной литературе относят и смешанный уголовный процесс, сочетающий в себе черты и состязательного и розыскного начала.
Современный подход к типологии уголовного судопроизводства все в большей степени основывается на том, что смешанный уголовный процесс не является идеальным типом процесса, так как отражает реальное построение производства по делу. В действительности любое судопроизводство является смешанным, отклоняясь к полюсу розыска или состязательности.
Отнесение следователя и органов предварительного расследования в целом законодателем в УПК РФ к стороне обвинения является декларативным и выражает стремление российского законодателя официально закрепить состязательный тип уголовного судопроизводства. На самом деле следователь осуществляет не функцию обвинения, а самостоятельную функцию предварительного расследования, включающую в себя в том числе и уголовное преследование, но не ограниченную только им.
Осуществление этой функции основано на принципе всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств дела в условиях фактически смешанного российского уголовного процесса.
В российском смешанном уголовном процессе осуществляются четыре уголовно-процессуальные функции: обвинение, защита, предварительное расследование и судебное разрешение дела (правосудие). Как видно, в этом вопросе мы разделяем указанную позицию П.А. Лупинской по вопросу выделения самостоятельной функции расследования, включая и то обстоятельство, что в содержание этой функции входит уголовное преследование, однако с существенным дополнением о том, что уголовное преследование является не единственной составляющей функции предварительного расследования [11, с. 75, 76].
Такой подход к проблеме уголовно-процессуальных функций позволяет четко выделить носителей каждой из них. Функцию обвинения осуществляют прокурор, частный обвинитель, потерпевший, его законный представитель и представитель, гражданский истец и его представитель. Функцию защиты осуществляют подозреваемый, обвиняемый, их законные представители, защитник, гражданский ответчик, его законный представитель и представители. Функцию предварительного расследования осуществляют следователь, руководитель следственного органа, начальник подразделения дознания, дознаватель и орган дознания. Функцию правосудия осуществляет суд.
Изложенное выше позволяет нам сформулировать понятие уголовно-процессуального механизма государства вообще и современного российского государства, в частности, основанное на общетеоретическом понятии механизма государства, которое сформулировал Э.П. Григонис, а также понятии правоохранительного механизма государства, которое сформулировал В.М. Зябкин: Уголовно-процессуальный механизм государства – это функционирование, действие государственных органов в сфере уголовного судопроизводства. Он выражается в определенных способах, принципах функционирования системы государственных органов этих органов, во взаимосвязи и взаимодействии между собой отдельных ее частей. Уголовно-процессуальный механизм современного российского государства – это система государственных органов, включающих суд, прокуратуру и органы предварительного расследования (органы предварительного следствия и дознания), осуществляющих на основе разделения уголовно-процессуальных функций и во взаимодействии между собой уголовно-процессуальную деятельность в РФ.
1. Искакова М.И. Механизм советского общенародного государства [Текст]: дис. ...канд. юрид. наук / М.И. Искакова. - Саратов, 1984.
2. Григонис Э.П. Механизм государства (теоретико-правовой аспект) [Текст]: дис. ...д-ра юрид. наук / Э.П. Григонис. - СПб., 2000.
3. Григонис Э.П. Механизм государства: вопросы теории и практики [Текст] / Э.П. Григонис. - СПб.,1999.
4. Григонис Э.П. Механизм государства (теоретико-правовой аспект) [Текст]: дис. …д-ра юрид. наук / Э.П. Григонис. - СПб.,2000.
5. Харитонов А.Н. Государственный контроль над преступностью [Текст] / А.Н. Харитонов. - Омск, 1997.
6. Зябкин В.М. Таможенные органы в механизме Российского государства (теоретико-правовой аспект) [Текст]: дис. …канд. юрид. наук / В.М. Зябкин. - СПб., 2000.
7. Буцковский Н.А. О деятельности прокурорского надзора вследствие отделения обвинительной власти от судебной [Текст] / Н.А. Буцковский. - СПб., 1867.
8. Муравьев Н.В. Общие основания устройства и уголовной деятельности прокурорского надзора [Текст] / Н.В. Муравьев. - Т.1. - СПб., 1900.
9. Белов С.Д. Уголовно-процессуальная деятельность прокуратуры Российской Федерации, осуществляемая в ходе досудебного производства по уголовному делу [Текст]: дис. …канд. юрид. наук / С.Д. Белов. - СПб., 2002.
10. Квачевский А.А. Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по судебным уставам 1864. Часть 3 [Текст] / А.А. Квачевский. - СПб., 1867.
11. Лупинская П.А. Субъекты уголовного процесса [Текст] / П.А. Лупинская; отв. ред. П.А. Лупинская. - М., 2000.
