The article deals with the problems of interpretation of the rules on admissibility of evidence in criminal proceedings, ways of substitution of one type of evidence by another, examples of the use of inadmissible evidence in the activities of the investigative and judicial authorities. The author analyzes the court practice concerning the issue of admissibility of evidence and explains the position of the Constitutional Court of the Russian Federation concerning the possibility of questioning of investigators and inquiry officers as witnesses at the court hearing. The author is against the use as evidence not provided for in the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation. The author supports the idea that there should be a regulation of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation that particular kinds of evidence have to be from proper sources. In the end, the author comes to the conclusion about the necessity of using teleological interpretation of the criminal procedure rules on the admissibility of evidence, based on the intentions of the legislator.
Criminal legal procedure, admissibility of evidence, substitution of evidence, teleological interpretation.
Без преувеличения можно сказать, что доказательственное право является сердцевиной всего уголовно-процессуального права, оно определяет тип процесса. В системе самого доказательственного права важное место занимает институт допустимости доказательств — системы требований, предъявляемых к форме доказательств, определяющих их процессуальную пригодность для доказывания. Не останавливаясь на общеизвестных критериях допустимости доказательств, отметим лишь, что эти требования постоянно развиваются — совершенствуются, усложняются. В определенном смысле развитость института допустимости доказательств является мерилом развитости всего уголовного процесса государства: скажи мне, какие доказательства признаются допустимыми, и я скажу, какой у вас процесс.
В статьях 74 и 75 УПК РФ установлены основные положения института допустимости. Главная идея такова: доказательства, полученные с нарушением требований УПК РФ, не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, входящих в предмет доказывания. Однако буквальное толкование этой прогрессивной на первый взгляд формулировки позволяет следователям, прокурорам и судам с легкостью обходить практически любые ограничения, связанные с допустимостью. Рассмотрим несколько примеров.
Допустим, следственное действие, требующее участия понятых (к примеру, обыск в жилище), было проведено с нарушениями закона — участвовал только один понятой, а следователь не получил разрешения суда на обыск в жилище. Что делать? Неужели столь ценную информацию о том, что было обнаружено в ходе обыска, нельзя использовать в суде? Исходя из ст. 74 и 75 УПК РФ, нельзя. Однако УПК РФ не запрещает суду прийти на выручку следствию и прокуратуре и по соответствующему ходатайству обвинителя допросить понятого в качестве свидетеля. В результате следственное действие проведено с грубейшим нарушением конституционных прав обыскиваемого и норм УПК РФ, а информация, полученная в ходе данного действия, легла в основу обвинительного приговора. Пусть не в форме найденных вещественных доказательств, не в форме протокола обыска, а в форме показаний видевшего эти предметы понятого, но суть не меняется — требования о допустимости доказательств, формировавшиеся веками, легко обойдены.
Практика рассмотрений жалоб граждан Конституционным Судом РФ показывает, что нередки случаи, когда суды допрашивают не только об обстоятельствах, но и о результатах признаваемых недопустимыми следственных действий следователей и дознавателей, их проводивших.
1. Zolotykh V. V. Proverka dopustimosti dokazatel´stv v ugolovnom protsesse. Rostov n/D, 1999.
2. Kipnis N. M. Dopustimost´ dokazatel´stv v ugolovnom protsesse. M., 1995.
3. Kurchenko V. N. Dopustimost´ dokazatel´stv v sudebnoy praktike. Ugolovnyy protsess. 2005. № 5.
