Введение. Более 30 лет международное сообщество под эгидой ООН формирует план действий по устойчивому развитию мира исходя из баланса жизнедеятельности человечества в окружающей среде, экономике и социальной сфере, начало которому положено в 1987 г. докладом Международной комиссии ОOH по окружающей среде и развитию «Наше общее будущее». Очевидно, что устойчивое развитие представляет собой сложный, многоаспектный и многофакторный динамический процесс, происходящий с разными скоростями и результатами как в пространственном аспекте (на континентах, в странах, отдельных городах и сельских территориях), так и в различных сферах общественной жизни (макроэкономике, межотраслевых комплексах, отраслях и организациях, социуме, различных природно-климатических зонах). В любой сфере этот процесс является длительным, требующим больших затрат и научных исследований, которые с разной интенсивностью осуществляются как в России, так и за рубежом.

Впервые проблема необходимости и возможности перехода к устойчивой в долгосрочной перспективе экономической и экологической стабильности была сформулирована в докладе Д. Медоуз «Пределы роста» на основе построенной его научной группой математической модели мира, учитывающей глобальные процессы: быструю индустриализации, рост численности населения, увеличивающуюся нехватку продуктов питания, истощение запасов невозобновляемых ресурсов, деградацию природной среды [1]. Безопасное развитие цивилизации на Земле возможно только в парадигме устойчивого развития, одновременно обеспечивающей экономическую эффективность и безопасность, социальную справедливость и безопасность, экологическую безопасность и коэволюционное развитие, что наглядно отражено на рисунке 1. А. Печчеи устойчивое развитие человечества связывал с возможностями (пределами) планеты, человеческим капиталом и поведением, состоянием экосреды и производственной системы, целенаправленно стремящимися к самосохранению[2]. Устойчивое развитие, по мнению Р. Костанца и К. Фольке связано с решением трех иерархически взаимосвязанных проблем: 1) соответствия масштаба экономики экологической системе жизнеобеспечения; 2) справедливого распределения ресурсов и возможностей между ныне живущими и будущими поколениями людей с учетом других биологических видов; 3) эффективного распределения ресурсов во времени, адекватно учитывающее природный капитал [3].

Рис. 1 – Концептуальная модель устойчивого развития [4]

Теория и методология устойчивого развития в нашей стране формируется на междисциплинарной основе сочетанием математических, естественных и гуманитарных наук, базируется на трудах С.Н. Бобылева [5], М.Х. Газетдинова [6], В.И. Данилов-Данильяна [7], А.Д. Урсула [8] и многих других.

Следует учитывать, что устойчивое развитие в мире или стране невозможно без целенаправленной системы действий на локальном уровне, потому что именно там происходят взаимодействия между органами государственного управления и местного самоуправления, различными ассоциациями, предприятиями и гражданами, находится природный, производственный и человеческий капитал, осуществляются конкретные мероприятия на местном уровне.

Масштабы страны и огромное разнообразие ее территорий обуславливает сложность и длительность процесса перехода к устойчивому развитию, что нашло отражение в принятой в 2019 г. Стратегии пространственного развития Российской Федерации на период до 2025 года. Ее целью является сокращение межрегиональных различий в уровне и качестве жизни населения, ускорение темпов экономического роста и технологического развития, а также обеспечение национальной безопасности страны. В связи с этим представляют интерес исследования, посвященные проблемам устойчивого развития российских регионов, а в рамках нашего исследования – сельских территорий. Теоретическую и практическую основу этого научного направления активно формируют российские ученые Р. Х. Адуков [9], Л. В. Бондаренко [10], И.Н. Меренкова [11], А. Ю. Павлов [12] и другие.

Представляет интерес исследования авторов, посвященные оценке устойчивости развития регионов Приволжского федерального округа, результаты которого позволяют количественно измерить неравенство территорий, понять проблемы и стать основой для стратегического управления [13, 14].

Среди многочисленных проблем устойчивого развития сельских территорий наиболее острыми являются депопуляция сельского населения, существенное отставание качества и уровня жизни на селе, обострение потребности сохранения природных экосистем. В последние годы в стране решению этих проблем уделяется большое внимание, что подтверждается принятыми нормативно-правовыми актами, такими как Концепция устойчивого развития сельских территорий (2010 г.), федеральная целевая программа «Устойчивое развитие сельских территорий на 2014–2017 годы и на период до 2020 года» (2013 г.), Стратегия устойчивого развития сельских территорий Российской Федерации на период до 2030 года (2015 г.), государственная программа «Комплексное развитие сельских территорий» (2019 г.). Если в России практически решена задача обеспечения продовольственной безопасности, что двадцать лет назад было острейшей проблемой, то современного уровня жизнеобеспечения сельских жителей независимо от места проживания равного с городскими условиями создать пока не удалось. Это свидетельствует об актуальности темы статьи.

Целью исследования является оценка демографических процессов и причин неравенства территорий по экономическому и социальному развитию, экологическому состоянию и обоснование механизмов народосбережения с учетом выявленных различий.

Условия, материалы и методы. Демографические процессы тесно взаимосвязаны с местоположением территории, уровнем экономического развития, социальной комфортностью проживания населения, состоянием окружающей среды (воздуха, воды, почвы), которые существенно различаются по территориям страны - федеральным округам, субъектам РФ, муниципальным образованиям. Исследование проведено по 14 регионам Приволжского федерального округа (ПФО) и 23 муниципальным образованиям Республики Мордовия на основе данных Федеральной службы государственной статистики РФ, Государственного доклада Минприроды России и МГУ имени М. В. Ломоносова «О состоянии и об охране окружающей среды Российской Федерации», рейтинги по социально-экономическому положению и качеству жизни  Рейтингового агентства «РИА Рейтинг» медиагруппы МИА «Россия сегодня». При обработке информации использованы: системный подход, методы сравнения, систематизации и обобщения данных, линейной нормализации, кластерный анализ.

Сравнительная оценка основных параметров устойчивого развития регионов ПФО осуществлялось по алгоритму:

– использовались рейтинги регионов РФ по социально-экономическому положению [15] и качеству жизни [16] Рейтингового агентства «РИА Рейтинг», представляющие интегральные показатели экономического и социального развития в баллах, а также ранее рассчитанная авторами интегральная оценка состояния окружающей среды регионов ПФО [17];

– выбор переменных, характеризующих демографическую ситуацию в регионах ПФО и расчет интегрального показателя с применением метода линейной нормализации;

– проведение иерархического кластерного анализа методом полной связи с использованием ППП STATISТICA 6.1 для классификации регионов ПФО в относительно однородные (гомогенные) группы и их характеристики по основным элементам устойчивого развития.

Расчет интегральных показателей по экономическому, социальному экологическому и демографическому блокам, переход от традиционных единиц измерения к нормализованным осуществлялся с использованием метода линейной нормализации. Так, нормирование для показателя-стимулятора Х_i  осуществлялось по формуле 1:

                                                                  (1)

для расчета показателя-дестимулятора Х_i  определялась по формуле 2:

                                                        (2)

где Х – фактическое значение рассматриваемого показателя; Х_max – максимальное значение показателя; Х_min – минимальное значение анализируемого показателя.

Интегральный показатель (I_i ) конкретной территории определялся как сумма частных индикаторов (формула 3):

                                                                                    (3)

где n – количество статистических показателей и i-м частном индикаторе.

Для оценки демографической ситуации в регионах ПФО был определен набор переменных: общие коэффициенты рождаемости, смертности, естественного прироста (убыли), миграционного прироста (убыли), старения в расчете на 1000 человек населения в промилле (‰); суммарный коэффициент рождаемости; коэффициент демографической нагрузки (на 1000 лиц трудоспособного возраста приходится нетрудоспособных); ожидаемая продолжительность жизни при рождении, лет; условный коэффициент депопуляции населения (отношение коэффициента смертности к коэффициенту рождаемости). Учитывая существенное изменение показателей в 2020-2021 гг. в связи с пандемией COVID-19, в расчетах использовались средние значения демографических показателей за 2019-2021 гг.

Кластерный анализ проводился с целью выявления степени влияния экономики, качества жизни и экологии на демографическую ситуацию в регионах ПФО. Разработка механизмов решения демографических проблем было ориентировано на Республику Мордовия – регион с наиболее критической демографией в ПФО.

Результаты и обсуждение. Как было отмечено выше, экономическое положение регионов ПФО для кластерного анализа оценивалось интегральными рейтинговыми баллами, полученными в результате агрегирования 4 групп показателей (масштаба экономики, эффективности экономики, эффективности экономики, социальной сферы), которые могут варьировать в диапазоне от 1 до 100. По итогам 2021 г. вариация интегральных рейтинговых баллов по регионам ПФО составила от 77,6 балла в Республике Татарстан (3 место по РФ и 1 по ПФО) до 29,6 балла в Республике Марий Эл (67 место по РФ и 14 по ПФО). В округе в тройку лидеров наряду с Татарстаном входят Самарская область (63,8 баллов, 11 место по РФ и 2 по ПФО) и Нижегородская область (59,5 баллов, 15 место по РФ и 3 по ПФО), а аутсайдеров – Республика Мордовия (31,3 баллов, 65 место по РФ и 13 по ПФО) и Чувашская Республика (35,6 баллов, 57 место по РФ и 12 по ПФО) [15].

Рейтинг качества жизни населения в российских регионах определяется ежегодно Рейтинговым агентством «РИА Рейтинг» на основе учитываемых 67 показателей публикуемой официальной статистики, объединенных в 11 групп, характеризующих все основные аспекты условий проживания в регионе, такие как: 1) уровень доходов населения; 2) занятость населения и рынок труда; 3) жилищные условия населения; 4) безопасность проживания; 5) демографическая ситуация; 6) экологические и климатические условия; 7) здоровье населения и уровень образования; 8) обеспеченность объектами социальной инфраструктуры; 9) уровень экономического развития; 10) уровень развития малого бизнеса; 11) освоенность территории и развитие транспортной инфраструктуры. Позиции субъектов РФ в итоговом рейтинге определялись на основании интегрального рейтингового балла (максимальное значение 100 баллов). По оценкам 2021 г. лидеры в ПФО те же – Республика Татарстан (69,4 баллов, 4 место по РФ и 1 по ПФО), Самарская область (60,7 баллов, 9 место по РФ и 2 по ПФО) и Нижегородская область (59,9  баллов, 10 место по РФ и 3 по ПФО). Аутсайдерами стали Кировская область (41,8 баллов, 63 место по РФ и 14 по ПФО), Республика Марий Эл (42,9 баллов, 60 место по РФ и 13 по ПФО) и Республика Мордовия (45,6 баллов, 52 место по РФ и 12 по ПФО) [16].

Интегральная оценка состояния окружающей среды субъектов ПФО была определена на основе официальных данных Росстата и государственного доклада Минприроды России и МГУ имени М. В. Ломоносова «О состоянии и об охране окружающей среды Российской Федерации» и включала 12 показателей: лесистость территории, %; лесовосстановление, % к общей площади лесов; доля площади особо охраняемых природных территорий федерального значения в общей площади, %; инвестиции на охрану окружающей среды в расчете на 1 км² площади, тыс. руб.; текущие (эксплуатационные) затраты на охрану окружающей среды в расчете на 1 км² площади, тыс. руб.; удельный объем валовых выбросов загрязняющих веществ в атмосферу к ВРП, т на 1 млн руб.; доля уловленных и обезвреженных загрязняющих выбросов в атмосферу в общем количестве отходящих от стационарных источников, %; водоемкость (забор воды из водных объектов к ВРП), м³ на 1 млн руб. ВРП; объем оборотного и повторно-последовательного водоснабжения, м³ на 1 млн руб. ВРП; доля загрязненных сточных вод в общем объеме сбросов, %; отходоемкость (общий объем образованных отходов производства и потребления к ВРП), т на 1 млн руб. ВРП; доля утилизированных и обезвреженных отходов, %. Интегральный показатель состояния окружающей среды изменяется по 100-балльной шкале от 83,8 баллов в Пермском крае до 31,0 балла в Удмуртской Республике. В тройку лидеров входят также Республика Татарстан (76,3 балла) и Самарская область (65,8 балла). Наихудшее состояние окружающей среды зафиксировано также в Ульяновской (35,5 баллов) и Оренбургской (38,5 баллов) областях [17].

Расчет интегрального демографического показателя в регионах ПФО проведен на основе официальных данных Росстата. Дифференциация регионов по общим демографическим коэффициентам велика: рождаемости – от 10,7‰ в Республике Татарстан до 7,1 ‰ в Республике Мордовия; смертности – от 13,5 ‰ в Республике Татарстан до 17,3 ‰ в Нижегородской области; естественного прироста (убыли) – от +1,8 ‰ в Республике Марий Эл до -9,3 ‰ в Пензенской области; миграционного прироста (убыли) – от 17,3 ‰ в Самарской области до -20,7 в Саратовской области и т.д. Максимальное значение интегрального демографического показателя получено в Республике Татарстан (8,3973 баллов), минимальное – в Пензенской области (2,1765 баллов). В тройку лидеров вошли также Республика Башкортостан (7,4667 баллов) и Республика Марий Эл (7,0749 баллов), а аутсайдеров – Саратовская (3,2735 баллов) и Кировская (3,4071 баллов) области.

Используя результаты интегральных показателей по выбранным блокам (демографии, социально-экономическому положению, качеству жизни и состоянию окружающей среды), авторами был проведен иерархический кластерный анализ методом полной связи с использованием ППП STATISТICA 6.1 для классификации регионов ПФО в относительно однородные (гомогенные) группы, который позволил выделить 3 кластера (табл. 1). Кластер 1 (высокий уровень) представлен 4 регионами ПФО, имеющими наилучшие показатели устойчивого развития, в кластер 2 (средний уровень) вошли 4 региона со средними значениями рассматриваемых показателей, а в кластер 3 (низкий уровень) – 6 регионов с наименьшими значениями показателей блоков устойчивого развития.

Таблица 1 – Кластеры регионов ПФО по интегральным показателям устойчивого развития

Значения средних величин рассматриваемых интегральных показателей субъектов ПФО для каждого из полученных кластеров воспроизведены на графике: по оси абсцисс отражены интегральные показатели  (Y, Х_1, Х_2, Х₃), а по оси ординат – отклонения от средних значений по интегральным показателям кластеров (рис. 2). Они свидетельствуют о существенной дифференциации выделенных групп по исследуемым элементам устойчивого развития территорий.

Следует отметить общую неблагоприятную демографическую ситуацию практически во всех субъектах ПФО, что вытекает из сравнения фактических показателей с предельно критическими значениям (ПКЗ), предложенными С.Ю. Глазьевым и В.В. Локосовым [18]. Так, даже лучшие коэффициенты в регионах существенно отличаются от ПКЗ: рождаемости ниже в 2,1 раз (10,7 ‰ в Республике Татарстан против предельных 22 ‰), смертности выше на 8,0 % (13,5 ‰ в Республике Татарстан против 12,5 ‰), демографической нагрузки на трудоспособное население выше на 23,7 % (742 в Республике Мордовия против 600).

Ось У – расстояние до центра кластера

Ось Х – среднее значение переменных

Рис. 2 – Отклонения средних величин интегральных показателей регионов ПФО по каждому кластеру

Условный коэффициент депопуляции при предельно критическом значении равном 1, колеблется по регионам от 1,2617 в Республике Татарстан до 2,2817 в Республике Мордовия, причем превышение ПКЗ до 1,5 раз получено в 4 регионах (республиках Татарстан, Башкортостан, Марий Эл, Удмуртской), от 1,5 до 2,0 раз – в 7 регионах (Чувашской Республике, Пермском крае, Кировской, Нижегородской, Оренбургской, Самарской и Ульяновской областях), выше 2,1 раз – в 3 регионах (Республике Мордовия, Пензенской и Саратовской областях), что может быть диагностировано как демографический кризис.

Демографический кризис еще более усугубляется в сельской местности, о чем свидетельствуют данные Росстата, приведенные в табл. 2.

Таблица 2 – Демография сельского населения в регионах ПФО (по состоянию на конец года)

В среднем за 2019-2021 гг. наибольшая численность сельского населения приходится на 2-й кластер – это 36,3 % общего количества в ПФО, что на 4,1 % больше чем в 1-м и на 25,4 % больше чем в 3-м кластере. Самый высокий удельный вес сельского населения в общей численности наблюдается также во 2-м кластере, что обеспечено за счет Оренбургской области (38,9 %), а также республик Марий Эл (37,1 %) и Чувашской (35,8 %). Коэффициент общей убыли сельского населения самый высокий в 3-м кластере – -32,2 промилле (напомним, что ПКЗ прироста не должен быть ниже +12,5 ‰), а в целом по всему населению (городскому и сельскому) кластера он составил -14,7 ‰, то есть в 2,2 раза ниже. Аналогичная ситуация наблюдается и в других кластерах: в 1-м общий прирост по всему населению составил +2,3 ‰, во 2-м – убыль на -1,3 ‰.

Более глубокая дифференциация демографического состояния наблюдается по муниципальным образованиям субъектов РФ. Для примера рассмотрим демографию Республики Мордовия, в которой зафиксировано самое высокое значение условного коэффициента депопуляции – 2,2817 при ПКЗ не менее 1. Основные демографические показатели по муниципальным образованиям республики за 2021 г. отражены в табл. 3.

Таблица 3 – Демографические показатели по муниципальным образованиям Республики Мордовия, 2021 год

В Мордовии по состоянию на 1 января 2022 г. в системе местного самоуправления представлен 1 городской округ Саранск (столица республики) и 22 муниципальных района, из которых 11 со 100 % сельским населением, общая численность которого 141,7 тыс. человек (51,7 %). В городском округе Саранск проживает почти 45 % всего населения республики и из них только 2,3 % сельские жители. В 11 муниципальных районах с городским населением проживает 124,5 тыс. человек сельского населения (45,4 %), доля которых в общей численности колеблется от 62,4 % в Атяшевском до 26,5 % в Чамзинском районах. Демографические коэффициенты существенно различаются в муниципальных районах со 100 % сельским населением, от муниципалитетов имеющих городское население: в сельской местности рождаемость на 4,8 % ниже, а смертность и общая убыль населения выше соответственно на 3,2 % и 9,1 %.

Проведенное ранее исследование демографической ситуации в муниципальных образованиях Мордовии в зависимости от удаленности их от центра Саранска) показали существенные различия, свидетельствующие о возрастании коэффициентов естественной, миграционной и общей убыли. Исключение составляет только Зубово-Полянский район, удаленность районного центра которого от Саранска составляет 201 км, а коэффициент общей убыли населения на 24,1 % ниже, чем в пригородной зоне (40 км от центра), в то время как в группе районов с радиусом от 131 до 180 км – на 29,1 % выше. Следует отметить, что кризисная демографическая ситуация характерна для 2/3 муниципальных районов, а в 1/3 естественная основа воспроизводства населения уже является большой проблемой [17].

Проведенный анализ свидетельствует не только о сохранении, но и углублении неравенства развития территорий во всех областях устойчивого развития, но особенно в социальной и экологической, наносящий ущерб социальной справедливости и приведший к высокому уровню различий в качестве жизни и многолетнему процессу депопуляции сельского населения. Преодоление неравенства возможно на основе перехода к инклюзивному росту и развитию, ключевым условием которого должен стать человеческий капитал, формирующийся при наличии развитой жизненно важной инфраструктуры (образовательной, медицинской, культурной, жилищно-коммунальной, дорожно-транспортной и др.). На наш взгляд, актуальным для преодоления кризисной демографической ситуации является разработка стратегий народосбережения для территорий с критической демографической ситуацией [19, 20].

Первым шагом разработки стратегий народосбережения является стратегический анализ демографии сельской местности по численности и возрастному составу населения, людности населенных пунктов, социальной комфортности проживания в них, что является базой для оптимизации расселения на конкретной территории. Необходимость такого анализа можно подтвердить информацией по Мордовии, в которой на 1 января 2021 г. насчитывалось 1237 сельских населенных пунктов (по данным переписи 2010 г. их было 1250). За 10 лет возросло до 89 пунктов без населения (стало на 46 % больше). Удельный вес сельских поселений с численностью населения до 50 человек увеличился с 38 до 42 %. Следует отметить, что именно в этих населенных пунктах для жителей не доступны жизненно необходимые социальные услуги (например, медицинские). Социальная комфортность проживания в сельской местности обеспечивается в населенных пунктах с людностью более 2000 жителей. Очевидно, что для соблюдения прав сельских жителей на гарантируемые стандарты жизнеобеспечения, необходимо оценить фактическое состояние социальной сферы и степень ее доступности в каждом населенном пункте для того, чтобы определить перспективные возможности необходимых изменений.

Сокращение демографического потенциала сельских территорий требует формирования в субъектах РФ и муниципальных образованиях экистической политики, включающей оптимизацию мест расселения и размещения производства, коммуникаций с учетом имеющихся природных, экономических, архитектурно-строительных и инженерно-технических факторов в целях повышения эффективности их использования и достижения устойчивого развития регионов. Реализовать это можно через разработку стратегии пространственного развития субъекта РФ или муниципального образования, которые в настоящее время для них не являются обязательными. Стратегии социально-экономического развития, реализуемые в подавляющем большинстве субъектов РФ или муниципальных образований (городских и муниципальных округов, муниципальных районов) согласно действующим методикам их разработки предусматривают раздел пространственного развития, однако часто носят формальный характер и в общих словах «… планирует сбалансированность пространства района обеспечить через его гармонизацию, устойчивое функционирование транспортного комплекса, повышение надежности функционирования жилищно-коммунального хозяйства, улучшение состояния окружающей среды и природных ресурсов» [20]. Из этого следует необходимость обеспечения взаимосвязанности и согласованности документов стратегического планирования в сфере социально-экономического развития территорий с документами их пространственного развития. Так, в схемах территориального планирования должны быть отражены перспективы развития не только центров муниципальных округов (районов) и сельских поселений, но и мелкоселенной периферии [21, 22]. Особое внимание публичных властей всех уровней должно быть обращено на депрессивные территории с кризисной демографической ситуацией, имеющие также низкий уровень экономического и социального развития, вследствие чего они не могут преодолеть существующие проблемы самостоятельно в общей системе действующего государственного регулирования [23, 24, 25]. Для них должны быть разработаны командами квалифицированных специалистов эксклюзивные стратегии вывода этих территорий на траекторию устойчивого развития, а реализация может быть обеспечена антикризисными управляющими.

Выводы. Проведенная оценка устойчивости развития регионов Приволжского федерального округа на основе интегральных показателей социально-экономического положения, качества жизни, состояния окружающей среды и демографии, их кластерный анализ позволил выделить три кластера с высоким, средним и низким уровнем устойчивости. Особое внимание следует уделить кластеру с низким уровнем, в который входят 6 регионов, а именно республики Мордовия и Удмуртия, Кировская, Пензенская, Саратовская и Ульяновская области. Среди этой группы регионов кризисную демографическую ситуацию имеет Республика Мордовия, для которой остро необходимы меры народосбережения. Генеральной целью стратегического развития республики и муниципальных образований должна стать стабилизация численности населения и формирование предпосылок к последующему демографическому росту за счет повышения качества жизни и обеспечения социальных потребностей, улучшения состояния предпринимательской среды, устойчивого развития базовых отраслей экономики на основе эффективного муниципального управления.

Всем регионам ПФО необходимо формировать и реализовывать экистическую политику, нацеленную на народосбережение за счет: укрепления института семьи; совершенствования системы охраны здоровья (обеспечение доступности и улучшения качества оказания медицинской помощи); формирования здорового образа жизни и повсеместного развития физкультуры и спорта; улучшения экологической ситуации; миграционной привлекательности территории.

1. Meadows D. H., Meadows D.L., Randers J. Limits to Growth: The 30-Year Update. Vermont: Chelsea Green 2004. 368 pp.

2. Peccei A. The human quality. Oxford ; New York : Pergamon Press, 1977, 214 pp.

3. Costanza R., Folke С. Ecological Economics and Sustainable Develop-ment //Paper prepared for the international Experts Meeting for the Operation-alization of the Economics of Sustainability. Manila, Philippines. 1994. July 28-30.

4. Левашов В. К. Социально-политическая устойчивость общества: теория, измерения, стратегии. Москва: Научный мир, 2010. 370 с.

5. Индикаторы устойчивого развития России: (Эколого-экономические аспекты) /Под ред. С.Н. Бобылева, П.А. Макеенко. Москва: ЦПРП, 2001. 220 с.

6. Газетдинов Ш.М., Газетдинов М.Х., Семичева О.С. Сельская территория как система взаимодействия экономических и социальных процессов // Вестник Казанского государственного аграрного университета. 2021. Т. 16. № 4 (64). С. 82-87.

7. Данилов-Данильян В. И., Лосев К.С. Экологический вызов и устойчивое развитие = Ecological challenge and sustainable development. Москва : Прогресс-Традиция, 2000. 414 с.

8. Урсул А.Д., Урсул Т.А., Иванов А.В. Проблема безопасности в перспективе устойчивого развития. Москва: Университетская книга, 2014. 536 с.

9. Адуков Р X., Захаров Р.В. Госпрограмма комплексного развития сельских территорий: оценка и выводы на будущее // Экономика сельского хозяйства России. 2019. № 10. С. 83-91.

10. Бондаренко Л.В. Механизмы адресной социальной защиты различных социальных групп малоимущего сельского населения // Экономика сельского хозяйства России. 2023. № 2. С. 111-125.

11. Меренкова И.Н., Новикова И.И., Кусмагамбетова Е.С. Диверсифицированное развитие сельских территорий: от диагностики до моделирования. Воронеж: ФГБНУ НИИЭОАПК ЦЧР России, 2019. 242 с.

12. Павлов А. Ю., Кудрявцев А.А. Анализ изменения показателей раз-вития сельских территорий в РФ // International Agricultural Journal. 2020. Т. 63. № 1. С. 14˗21. DOIhttps://doi.org/10.24411/2588-0209-2020-10126.

13. Боровских О.Н., Евстафьева А.Х. Оценка устойчивого развития регионов Приволжского федерального округа // Вестник Казанского ГАУ. 2022. № 4(68). С. 135-143. DOIhttps://doi.org/10.12737/2073-0462-2023-135-143.

14. Газетдинов М.Х., Семичева О.С., Газетдинов Ш.М. Социально-трудовые аспекты хозяйственного механизма развития сельских территорий // Техника и оборудование для села. 2017. № 10. С. 36-39.

15. Рейтинг социально-экономического положения субъектов Российской Федерации / РИА Рейтинг. URL: https://riarating.ru/infografika/20220516/630222174.html?ysclid=les77zj6w6233570229 .

16. Рейтинг регионов по качеству жизни - 2021 / РИА Рейтинг. URL :https://riarating.ru/infografika/20220215/630216951.html.

17. Коваленко Е.Г., Якимова О.Ю., Полушкина Т.М., Акимова Ю.А. Концептуальная модель развития сельских территорий регионов на принципах зеленой экономики // Регионология. 2022. Т. 30, № 4. С. 799-822. DOIhttps://doi.org/10.15507/2413-1407.121.030.202204.799-822.

18. Глазьев С. Ю., Локосов В. В. Оценка предельно критических значений показателей состояния российского общества и их использование в управлении социально-экономическим развитием // Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз. 2012. № 4 (22). С. 22-41.

19. Газетдинов Ш.М., Газетдинов М.Х., Семичева О.С., Гатина Ф.Ф. Со-временные формы регулирования территориально-производственных взаимоотношений в сельских территориях // Вестник Казанского государственного аграрного университета. 2020. Т. 15. № 4 (60). С. 97-101.

20. Мурашова Н.В., Коваленко Е.Г. Концепция цифровой трансформации сельских территорий // Экономика сельского хозяйства России. 2022. № 1. С. 99-103.

21. Гуляева Т.И., Такмакова Е.В. Участие сельского населения в составе рабочей силы и его занятость в условиях демографического кризиса // Экономика сельского хозяйства России. 2023. № 1. С. 72-79.

22. Вопросы развития малых форм хозяйствования и кооперации в сельской местности / Ф. Н. Мухаметгалиев, Д. Ф. Хафизов, М. М. Хисматуллин [и др.] // Вестник Казанского государственного аграрного университета. - 2019. - Т. 14, № 1(52). - С. 138-144. - DOIhttps://doi.org/10.12737/article_5ccedf76d50a12.50893731.

23. Ситдиков Ф. Ф., Цой Ю. А., Зиганшин Б. Г. Основные направления и проблемы цифровизации агропромышленного комплекса // Вестник Казанского государственного аграрного университета. 2019. Т. 14, № 3 (54). С. 112-115.

24. Газетдинов М.Х., Газетдинов Ш.М., Семичева О.С. Механизмы влияния социально-экономических факторов сельских территорий на резуль-таты аграрного производства // Вестник Казанского государственного аграрного университета. 2022. Т. 17. № 2 (66). С. 119-123

25. Ибятов Р. И., Зиганшин Б.Г. О моделировании случайных процессов в агропромышленном комплексе // Вестник Казанского государственного аграрного университета. 2022. Т. 17, № 1 (65). С. 50-55.