Россия
УДК 159.9 Психология
В статье представлены результаты исследования потребностно-мотивационной сферы несовершеннолетних правонарушителей, совершивших преступления против собственности. Целью исследования является изучение структуры преступной мотивации подростков и юношей, имеющих опыт совершения имущественных преступлений, установление их ведущих побуждений и актуализированных потребностей, удовлетворяемых в процессе совершения хищений. В качестве основного психодиагностического материала применена авторская специализированная проективная методика диагностики мотивов делинкветного имущественного поведения несовершеннолетних, основанная на комплексном использовании возможностей интерпретативной и аддитивной проективных техник. В исследовании приняло участие 82 несовершеннолетних правонарушителя, состоящих на учете в подразделениях по делам несовершеннолетних за совершение преступлений против собственности. Результаты исследования позволили определить значение каждого вида мотивов в структуре преступной мотивации несовершеннолетних правонарушителей: установлено доминирование потенциального преступного корыстного мотива, который диагностируемые проявляли чаще и интенсивнее, чем другие; выявлено ведущее побудительное значение потенциального мотива безопасности; констатирована значительная роль потенциальных мотивов самоутверждения и повышения самооценки; установлено значение потенциальных преступных мотивов зависти, мести, игрового и гуманного, как не имеющих, в целом, решающего влияния на преступное поведение, но преобладающих в потребностно-мотивационной сфере отдельных правонарушителей; обнаружено ситуативно значительное влияние физиологического мотива. Также исследование показало, что несовершеннолетним правонарушителям не характерно избегание противоправного поведения, желание минимизировать причиненный ущерб или принести извинения потерпевшему. Результаты исследования преступной мотивации несовершеннолетних правонарушителей, впервые проведенного с использованием специализированной проективной методики, позволяющей нивелировать фактор неискренности испытуемых, позволяют всем субъектам профилактики правонарушений несовершеннолетних проводить превентивные мероприятия с учетом особенностей мотивационных компонентов личности несовершеннолетних правонарушителей.
несовершеннолетние правонарушители, мотив преступления, мотив противоправного имущественного поведения, преступность несовершеннолетних, профилактика правонарушений несовершеннолетних, потребности несовершеннолетних правонарушителей, диагностика преступных мотивов
Введение. Преступность несовершеннолетних относится к категории актуальных социальных феноменов. Противодействие этому социальному явлению, помимо правоохранительного, воспитательного, социально-гуманитарного значения, является для государства показателем реализации внутренней политики. В настоящее время сведения о личностной направленности несовершеннолетних правонарушителей и целях совершаемых ими преступлений демонстрируют абсолютное преобладание в структуре детской преступности асоциальных элементов имущественной направленности. Так, в течение 2022 года на территории Донецкой Народной Республики из 127 несовершеннолетних преступников 90 (71%) совершили преступления против собственности. Представленные статистические показатели отражают общие современные тенденции преступности несовершеннолетних на территории Российской Федерации. Таким образом, профилактика имущественных правонарушений является ключевым элементом противодействия преступности в подростково-юношеской среде.
Одним из направлений предупреждения хищений чужого имущества является превентивное воздействие на мотивацию лиц, предрасположенных к совершению правонарушений против собственности [4]. Изучение мотивации правонарушителей позволяет выявить глубинные личностные детерминанты противоправного поведения [5] . К сожалению, в настоящее время в отечественной практике профилактики правонарушений несовершеннолетних отсутствует единая методологическая основа проведения психологоориентированных мероприятий в отношении подростков и юношей, склонных к противоправному поведению [2]. В сложившихся условиях большинство специалистов, решающих задачи ювенальной превенции, для выявления мотивации, связанной с незаконным завладением чужим имуществом, вынужденно применяют методики диагностики общей мотивации, а затем на основе личного опыта и понимания проблемы сопоставляют полученные результаты и с реальными делинквентными проявлениями молодой личности. Проблемным вопросом является и зависимость опросников, направленных на диагностику мотивации, от высокого уровня искренности ответов диагностируемых, что, как правило, недостижимо в среде правонарушителей [3].
Методика исследования. В нашем исследовании применялись специализированные проективные методы психодиагностики: была использована авторская проективная методика диагностики мотивов делинквентного имущественного поведения несовершеннолетних [8], которая позволяет установить наличие и относительную силу потенциальных мотивов противоправного имущественного поведения у подростков и юношей. Методика основана на комбинированном использовании интерпретативного и аддитивного вида проективной техники. Диагностируемому необходимо посредством формулирования окончания неоконченных предложений интерпретировать предложенные сюжетные истории противоправного имущественного поведения сверстников. По результатам применения методики происходит оценка индивидуальных личностных проявлений каждого вида мотива противоправного имущественного поведения по критерию встречаемости, как показателю относительной частоты проявления, и критерию интенсивности, как показателю относительной силы проявления.
Выборка исследования. Была исследована группа несовершеннолетних правонарушителей, состоящих на учете в подразделениях по делам несовершеннолетних ОВД Донецкой Народной Республики (по обслуживанию городов Донецк, Макеевка, Горловка, Енакиево, Снежное, Торез, Харцызск, Шахтерск), за совершение преступлений и административных правонарушений, посягающих на чужое имущество. Всего в исследовании приняло участие 82 подростка и юноши, из которых 19 человек совершили два и более имущественных преступления. Из них 57 несовершеннолетних совершали только кражи, 8 – задержаны за совершение грабежей, 3 подростка незаконно завладели автотранспортом, 2 – совершили мошенничество, еще 12 исследуемых правонарушителей привлечены к ответственности за совершение различных видов преступлений против собственности.
Результаты исследования и обсуждение. Полученные числовые значения были распределены по рангам и систематизированы по условным уровням возможного влияния мотивов, как внутренних побуждений, на поведение несовершеннолетних. Распределение по рангам по критерию интенсивности выявило соответствие с результатами ранжирования по критерию встречаемости.
Так, ранжирование полученных данных показало, что и по критерию встречаемости (69,39), и по критерию интенсивности (46,91) рангу 1 соответствуют цифровые значения преступного корыстного мотива. Показатели демонстрируют, что у несовершеннолетних правонарушителей побуждение извлечь материальную выгоду противоправным способом возникает чаще и проявляется интенсивнее, чем иные виды преступных мотивов. Материально ориентированные стремления нашли свое отражение в частных факторах корыстного мотива:
- получение денежных средств («После случившегося Денис сказал Виталику… что Виталик должен ему оставшиеся деньги»; «Антон украл крем потому что… надежда продать его осталась»);
- личное пользование похищенным («Когда Рома снимал куртку с вешалки, он сообразил, что в ней сможет ходить только гулять и на тренировку и решил… отнести ее в ателье, чтоб ее перекроили»);
- уклонение от обязательных материальных затрат («И будь у Сергея возможность купить виски, он в той ситуации… все равно подрезал, зачем покупать? Деньги нужнее»);
- неполучение материальной выгоды в дальнейшем («Оставить маму без подарка на 8-е марта для Руслана означало бы… что лишусь подарка на остальные праздники»).
Достаточно часто несовершеннолетние правонарушители, реагируя на одно стимульное задание, проявляли неоднородные побуждения использования различных источников достижения материальной пользы. («Игорь не стал отдавать смартфон потому что… захотел его себе. Когда Игорь узнал, кто хозяин смартфона, он стал придумывать себе причину, чтоб его не отдать… и продал его).
Анализ индивидуальных показателей позволил установить, что 24% несовершеннолетних правонарушителей (20 подростков и юношей), реагируя на стимульный материал, проявили критический уровень встречаемости преступного корыстного мотива, из которых 7% диагностируемых (6 несовершеннолетних) продемонстрировали стремление извлечь материальную выгоду во всех предложенных стимульных заданиях. Помимо этого 65% диагностируемых (53 правонарушителя) проявили высокий уровень встречаемости преступного корыстного мотива. Наряду с этим, в ходе проведения исследования никто из подростков и юношей, ранее совершавших правонарушения против собственности, не показал нулевой уровень встречаемости преступного корыстного мотива, что свидетельствует о регулярном возникновении у правонарушителей материально ориентированных побуждений.
Нередко несовершеннолетние правонарушители, реагируя на стимульные задания, проявляли полимотивированность, демонстрируя корыстные побуждения наряду с иными, не связанными с получением материальной прибыли («Ребята хотели помочь, но Максим собрался действовать самостоятельно, так как… он хотел показать, что он крут и забрать полностью себе добычу»; «Игорь не стал отдавать смартфон потому что… он и денег получит, и отомстит однокласснику»).
Значительное количественное и ранговое превосходство преступного корыстного мотива позволяет говорить о высоком потенциале его реализации, свидетельствует об абсолютном доминировании указанного вида мотива в структуре преступной мотивации несовершеннолетних правонарушителей и предопределяет его нахождение на высшем условном уровне возможного влияния на поведение несовершеннолетнего (рисунок).
Рисунок. Структура потенциальной преступной мотивации несовершеннолетних правонарушителей.
Ранг 2 по показателям относительного количества (встречаемость – 63,41) и силе (интенсивность – 43,17) проявлений присвоен преступному мотиву безопасности. Числовые значения встречаемости показывают, что правонарушители достаточно часто воспринимают окружающий мир и складывающиеся вокруг себя ситуации, как обстоятельства, несущие в себе угрозу, вызывающие опасение, тревогу. В то же время полученные данные позволяют говорить, что в структуре общей преступной мотивации несовершеннолетних правонарушителей побуждения использовать чужое имущество с целью избежать опасности, страха, тревоги имеют признаки доминирования.
Учитывая показатели, интерес представляет то, что несовершеннолетние, ранее совершавшие преступления и понимающие реальный характер страха, тревог и иных проблем, вызванных преступным поведением, на уровне моделирования ситуации предпочитают совершить преступление, чтоб избежать другого страха. Реальные, предполагаемые, латентные, в том числе надуманные и кажущиеся необоснованными для посторонних, угрозы собственной жизни, здоровью, эмоциональному спокойствию для указанной категории несовершеннолетних являются значимыми психологическими факторами, способствующими совершению ими имущественных преступлений. Показатели частоты и силы мотива позволяют констатировать, что по возможному влиянию на поведение потенциальный мотив безопасности находится ниже, чем уровень доминирующего корыстного мотива, однако значительно превосходит иные виды преступных мотивов. Страх у испытуемых вызывает предполагаемое воздействие на физическое здоровье, психическое благополучие, а также появление абстрактной, вероятно, личной опасности чего-то неизвестного. Как показывают результаты исследования, в качестве угрозы физическому здоровью диагностируемые воспринимают опасность заболеть или получить телесные повреждения («Выходя из школы в чужой куртке, Роман был рад тому, что… не будет холодно»; «Денис, с его авторитетом, хотел сам поговорить с соседом Виталика, но предпочел поступить по-другому, потому что… тот сосед был старше и сильнее и банда у него была побольше»); угрозу эмоциональному спокойствию представляют как плохое отношение сверстников, критика со стороны родителей («Максим решил начать воровать потому что… не хотел быть униженным старшими ребятами»; «У него промелькнула мысль добежать домой без верхней одежды, но… домой без куртки нельзя было идти, он понимал, что его наругают родители»). При этом абстрактная опасность, которой стремятся избежать диагностируемые, основана на индивидуальных личностных факторах («Сопоставляя возможность ночевки в чужом городе и свои действия, Дима… не смог себе представить, один в чужом городе, жуть какая»).
На следующем условном уровне находятся виды преступных мотивов, основанных на стремлении противоправным способом сформировать, доказать, подтвердить мнение о себе. Близкие по происхождению, но различающиеся направленностью, мотив самоутверждения, как побуждение утвердить себя в глазах других («Ребята хотели помочь, но Максим собрался действовать самостоятельно, так как…он хотел показать им насколько он крут»), и мотив повышения самооценки, как побуждение утвердиться в собственных глазах и поднять самооценку («Сумев украсть, в общем-то, ненужную вещь, Антон был удовлетворен тем… что он умеет воровать»), проявились в группе несовершеннолетних с одинаковой частотой (встречаемость – 41,87; ранг 3-4). Индивидуальный высокий уровень встречаемости анализируемых мотивов имеют по 28% диагностируемых (23 несовершеннолетних), в том числе 7% (6 человек) имеют идентичные индивидуальные показатели по шкалам встречаемости мотивов самоутверждения и повышения самооценки.
При этом по критерию интенсивности мотив самоутверждения (27,71; ранг 3) имеет более высокие показатели, чем мотив повышения самооценки (26,63; ранг 4), что говорит о несколько большей заинтересованности несовершеннолетних правонарушителей в оценке своих действий окружающими, чем в формировании самомнения. Высокий и критический уровень интенсивности мотива самоутверждения обнаружен у 40% исследуемых (33 подростка и юноши), в то время как относительное количество имеющих аналогичный показатель по шкале мотива повышения самооценки – 30% (25 диагностируемых).
Учитывая, что общепринятыми характеристиками изучаемой возрастной категории, является наличие побуждения утвердить мнение о себе у других людей [1] и обозначить им свое место в обществе [7], а также потребности в повышении постоянно колеблющейся самооценки [6], обращает на себя внимание значительная разница показателей встречаемости и интенсивности проявления указанных мотивов в сравнении с доминирующими. Такая ситуация демонстрирует, что несовершеннолетние правонарушители, ранее совершавшие имущественные преступления, в силу различных причин в большей степени воспринимают процесс совершения хищения как средство, позволяющее решить актуальные проблемы материального характера или избежать угрожающей опасности, чем как способ самоутвердиться или повысить самооценку.
В то же время высокие числовые значения мотивов самоутверждения и повышения самооценки, даже с учетом разницы с показателями мотивов, занимающих лидирующие позиции, позволяют заключить, что побуждения незаконно завладеть чужим имуществом, доказывая кому-либо свою состоятельность, у детей-правонарушителей возникает в достаточной степени регулярно и настойчиво. Преступные мотивы самоутверждения и повышения самооценки составляют отдельный условный уровень в структуре преступной мотивации несовершеннолетних правонарушителей, который можно охарактеризовать как не доминирующие мотивы, имеющие потенциальное значительное влияние на формирование преступного поведения подростков и юношей.
Иные виды мотивов противоправного имущественного поведения имеют относительно небольшие числовые показатели, но достаточно четко выражены в структуре преступной мотивации несовершеннолетних правонарушителей, формируя самостоятельный условный уровень возможного влияния на поведение.
Показатели преступного гуманного мотива (встречаемость – 36,34; интенсивность – 23,99), отражающего побуждения преступным путем действовать в интересах других людей, по итогам ранжирования определяют мотиву ранг 5. Обращает на себя внимание, что помимо членов семьи и близких друзей, категорий благополучателей, характерных и взрослым преступникам («Совершив кражу, доставив маме радость, Руслан… пошел и украл еще, и теперь каждый день готов дарить маме подарок»), подростки и юноши стремятся принести пользу или обрадовать относительно чужих людей. Отнесение одноклассников, членов компании и иных сверстников, фактически являющихся посторонними, к категории значимых людей, ради которых нужно пренебречь собственными интересами, интересами близких и общества, можно расценивать как возрастное искажение потребности в социальной группе, утрированное понимание дружбы и любви («Максим решил начать воровать, потому что… надеялся, что его поймают и это послужит уроком для ребят»). Благородные побуждения содействия третьим лицам, оказавшись под влиянием указанных возрастных психологических особенностей, усиленные характерным подростково-юношеским протестом против действующих норм и развенчанием авторитетов детства, в провоцирующих обстоятельствах межличностного молодежного взаимодействия могут выступить ключевым побудительным фактором совершения противоправных поступков.
Ранг 6 присвоен комплексному игровому мотиву, включающему в себя ряд побуждений к противоправному получению разнообразных эмоций, связанных с отдыхом, развлечением, ощущений удовольствия от определенного времяпрепровождения (встречаемость – 34,8; интенсивность – 21,04). Несовершеннолетние правонарушители продемонстрировали стремление к получению эмоций от рискованных поступков («Антон понял, что когда скрывался от персонала магазина и брал крем, он ощутил… восторг и боязнь»), новизны («Для себя Денис понимал, что на самом деле он так поступил… хотел попробовать что-то новое, как это воровать», соперничества «Оглядываясь по сторонам, перед тем как подойти к тележке, Сергей вспомнил о школьных товарищах и подумал.. что он выиграет спор»), актерской игры («Когда Сергей доставал из полной тележки виски, он испытывал… радость, что герой детектива, а на него смотрит охрана. Вот бы скинули в ютуб»), а также удовольствия от незаконного времяпрепровождения и легального, ставшего доступным в после правонарушения («Саша мечтал, что имея такой велосипед, он почувствует… кайф от гонки»).
Уровень относительных показателей потенциального игрового мотива преступления у несовершеннолетних правонарушителей также можно обозначить как достаточно выраженный, без признаков доминирования, влияющий на поведение несовершеннолетнего при возникновении внешних условий, осознанно или неосознанно воспринимаемых им как способствующие получению особых эмоций удовольствия, наслаждения от различного рода игр, деятельности, времяпрепровождения. Эмоции, возникающие у отдельных несовершеннолетних при моделировании ситуации априорно противоправного поведения, при минимальной потере самоконтроля могут являться двигателем совершения противоправных поступков, которые, по мнению подростков и юношей, ранее совершавших такие поступки, являются источником соответствующих эмоций.
Показатели встречаемости и интенсивности потенциального преступного мотива мести (31.46 и 17.32 соответственно; ранг 7) показывает, что подростки и юноши, ранее совершавшие преступления, в целом не воспринимают похищение имущества, принадлежащего обидчику, как основной способ мести и не проявляют склонности к его применению. При этом достаточно четкая выраженность местнических побуждений в ситуациях, спровоцированных хозяином вещи, и количество диагностируемых имеющих высокий уровень встречаемости (19% исследуемых) и интенсивности (24% исследуемых) потенциального мотива мести является фактором, способствующим как причинению как незначительных неудобств материального характера, так максимально возможного материального ущерба в ответ на поведение потерпевшей стороны («Там же в магазине Антон понял, что от кражи в первую очередь могут пострадать те люди, кто помешал ему осуществить его планы, и… решил их наказать мелкой кражей»; «Когда на следующий день каждый ученик класса на вопрос учителя ответил, что не видел пропавший телефон, Игорь был доволен тем,… что его одноклассник получил по заслугам»).
Этому же условному уровню возможного влияния следует отнести потенциальный преступный мотив зависти, отражающий побуждения совершить хищение под влиянием негативных эмоций, вызванных чьим-то превосходством в значимой сфере. При этом значимая сфера, степень превосходства и ее личностное значение определялась самим диагностируемым. В своем большинстве, основанием возникновения зависти несовершеннолетние правонарушители обозначили превосходство в материальной сфере, которое у одних подростков было вызвано наличием у объекта зависти конкретной вещи, у других – общим превосходящим уровнем материальным достатка объекта («Объясняя себе свой поступок, Артем… сказал себе, что он себе такое позволить не может, а Влад купит новый»; «До этого дня Рома очень хотел такую куртку, мечтал, что ее ему подарят. Когда надел ее на себя, он подумал о своем однокласснике, что… ему повезло с такими родителями»). Кроме того, зависть диагностируемых порождалась более высоким уровнем общественного признания объекта, в частности, спортивными достижениями, авторитетом среди сверстников, отношением со стороны родителей («Считая Влада авторитетнее и богаче, изучая чужой ноутбук, Артем… хотел стать таким же»; «Свои ощущения в момент кражи Саша мог описать как… зависть соперникам»; «Когда друзья рассказывали о радости родителей от новогодних подарков, Руслан… стал им завидовать»). Числовые значения мотива зависти (встречаемость – 27.56, интенсивность – 14.39, ранг 8) показали, что несовершеннолетние правонарушители в большинстве своем не склонны к причинению материального ущерба лицу, зависть к которому вызывает негативные эмоции. В то же время 20% диагностируемых (16 человек) проявив высокий уровень встречаемости и интенсивности мотива зависти, показали довольно выраженные потенциальные стремления совершить хищение у объекта зависти.
Кроме того исследование подтвердило теоретические положения [], что физиологический мотив совершения имущественных преступлений является достаточно редким и ситуативным побуждением (встречаемость – 1.59; интенсивности – 0.85; ранг 9). Признаки побуждений удовлетворить противоправным способом физиологические потребности, неудовлетворение которых угрожает жизни и здоровью, были обнаружены в реакции 13% правонарушителей (11 подростков и юношей), из которых 2,4% (2 подростка) сформулировали по 2 таких предложения («Когда Игорь узнал, кто хозяин смартфона, он стал придумывать себе причину, чтоб его не отдать и… продать телефон поскорее, чтобы поскорее покушать»; «Выходя из школы в чужой куртке, Роман был рад тому, что… ничего себе не отморозит»). Минимальные значения физиологического мотива можно оценить как мало влияющий на совокупное поведение несовершеннолетних. Однако, критические для испытуемого ситуации проявления указанного мотива, предопределяющие его достаточно сильную выраженность и способность существенно воздействовать на несовершеннолетних, побуждая к совершению преступных действий вопреки имеющимся сдерживающим факторам, не позволяют игнорировать его при проведении исследования, а в дальнейшем – при организации деятельности по профилактике правонарушений несовершеннолетних. При этом, учитывая теоретическую основу формирования, акцентирования и исчезновения физиологического мотива, можно говорить о выраженном прекращении его воздействия на поведение несовершеннолетнего при изменении окружающих или внутренних условий, деактуализирующих ситуативно ведущую потребность.
В процессе проведения исследования отдельные испытуемые (8,5% (7 диагностируемых) несовершеннолетних), реагируя на стимульные задания, продемонстрировали непонимание и непринятие преступного поведения как минимум в одной из сюжетных историй, обозначив желание вернуть похищенное, принести извинение потерпевшему. Однако, совокупные показатели частоты проявления реакции непринятия ситуации (1,22) продемонстрировал, что такие побуждения несовершеннолетним, ранее совершившим преступления против собственности, в целом, не характерны.
Выводы. Таким образом, сведения о структуре преступной мотивации в группе несовершеннолетних правонарушителей, ранее совершавших преступления против собственности, позволяет представителям всех субъектов системы профилактики безнадзорности и правонарушений проводить групповую форму работы по предупреждению правонарушений и антиобщественных действий, а также мероприятия социально-педагогической реабилитации нуждающихся несовершеннолетних с учетом особенностей потребностно-мотивационной сферы указанной категории правонарушителей. Исследование мотивации, впервые проведенное на основании классификации мотивов совершения хищений с помощью специализированной проективной методики, позволило получить сведения о структуре преступной мотивации подростков и юношей, которые ранее совершали имущественные преступления. Показатели относительной частоты и силы преступного корыстного мотива демонстрируют доминирование материальных противоправных побуждений и наивысший уровень возможного влияния на поведение несовершеннолетних. Также признаки доминирования характеризуют преступный мотив безопасности, уровень которого означает наличие у несовершеннолетних, имеющих опыт совершения хищений, тенденции к совершению новых правонарушений с целью избежать тревог и страхов. Также значимое место в структуре преступной мотивации несовершеннолетних правонарушителей занимают преступные мотивы самоутверждения и повышения самооценки, которые не обладают признаками доминирования, но в силу возрастных особенностей наделены стимулирующим потенциалом. Преступные мотивы зависти, мести, игровой и гуманный, не имея значительных групповых показателей частоты и силы, приобретают решающее побуждающее значение при индивидуальной склонности к реализации и усилении влияния внешних факторов. Преступный физиологический мотив характеризуется как ситуативный, как правило, не влияющий на поведение, который приобретает стимулирующее значение в критических ситуациях. Системное использование полученных данных для борьбы с правонарушениями несовершеннолетних, как элемент прикладного применения достижений современной науки, является признаком компетентности специалиста и выводит на новый качественный уровень деятельность по профилактике правонарушений несовершеннолетних.
1. Берилова Е. И. Психологические предпосылки деструктивного самоутверждения в подростковом и юношеском возрасте // Российская девиантологическая панорама: теория и практика : Материалы международной научно-практической конференции. Санкт-Петербург, 30 сентября 2022 года. - Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский университет Министерства внутренних дел Российской Федерации, 2022. - С. 132-137.
2. Богданович Н. В., Делибалт В.В. Профилактика девиантного поведения детей и подростков как направление деятельности психолога в образовательных учреждениях // Психология и право. - 2020. - Т. 10, № 2. - С. 1-14.
3. Васкэ Е. В., Сафуанов Ф.С. Психологическое взаимодействие работников следственных органов с несовершеннолетними допрашиваемыми: структурный анализ // Прикладная юридическая психология. - 2011. - № 4. - С. 23-30.
4. Горьковая И. А. Направления профилактики противоправного поведения подростков в России // Психология человека в образовании. - 2020. - Т. 2, № 3. - С. 265-276. - DOIhttps://doi.org/10.33910/2686-9527-2020-2-3-265-276.
5. Дебольский М. Г., Мельникова Д.В., Месниченко А.С. Выявление психических состояний несовершеннолетних обвиняемых и осужденных как предпосылка профилактики их деструктивного поведения // Психология и право. - 2020. - Т. 10, № 2. - С. 35-50.
6. Никитская Е. А., Воробьева Е.Е., Морозова А.В. Личностная самооценка несовершеннолетнего как объект профилактики девиантного поведения: постановка проблемы, рекомендации // Образование. Наука. Научные кадры. - 2021. - № 2. - С. 238-242. - DOIhttps://doi.org/10.24411/2073-3305-2021-2-238-242.
7. Ошевский Д. С., Назарова Н.Г. Смысловая сфера несовершеннолетних осужденных // Психология и право. - 2016. - Т. 6, № 4. - С. 58-71. - DOIhttps://doi.org/10.17759/psylaw.2016060407.
8. Устинов Д. В. Обеспечение валидности стимульного материала, используемого для выявления мотивов преступного имущественного поведения несовершеннолетних [электронный ресурс] // Мир науки. Педагогика и психология. - 2020. - Т. 8, № 6. - URL // mir-nauki.com/pdf/32PSMN620.pdf (дата обращения 25.02.2023).
