Рассмотрим важный компонент языкового общения — коммуникацию, то есть механизм актов обмена языковыми знаками. Несмотря на то что система языковых знаков и коммуникация представляют собой явления, обладающие совершенно различной физической природой и сущностью, тот факт, что оба они выступают в качестве разных аспектов одного и того же сложного явления — языкового общения, предопределяет их теснейшую взаимосвязь и взаимозависимость. Имеются такие свойства системы языковых знаков, которые могут быть объяснены только с точки зрения закономерностей коммуникации, а многие особенности последней проистекают от характерных черт знаковой системы данного языка [1, 2, 3, 4, 5, 6].

Существенное значение для понимания механизма языковой коммуникации имеет деление языковых знаков на два разряда: готовые знаки, или знаки, хранящиеся в памяти говорящих (пишущих) в виде «образов» или «отпечатков», и новые знаки, или знаки, создаваемые говорящими (пишущими) в самих актах общения.

Как видно из определения «готовых» и «новых» знаков, эта классификация относится к коммуникативной стороне языкового общения и касается в первую очередь процесса передачи языковых сообщений (говорения, писания).

Представляется бесспорным, что любой акт передачи языкового сообщения в общем случае складывается из двух компонентов: а) воспроизведения готового языкового материала, хранящегося в памяти говорящего (пишущего), и б) продуцирования нового языкового материала (новых знаков). При этом новое всегда продуцируется из готового и с помощью готового (см. ниже).

Из сказанного вытекает теоретическая возможность двух частных (крайних) случаев.

С одной стороны, встречаются такие акты общения, в которых наличествует только компонент «а», но не компонент «б». Это мы наблюдаем в тех случаях, когда все сообщение в целом является готовым, т. е. воспроизводится целиком из памяти говорящего (пишущего). Такого рода готовые сообщения не так уж редки в повседневном бытовом и производственном общении, ср., например, фразы типа: Разрешите прикурить; Ну, я пошел; Всего хорошего! Или Кто сегодня дежурный?; Граждане, получайте билеты! и так  далее.

Противоположную крайность мы могли бы наблюдать в тех актах общения, где все значащие составные части сообщения (включая и слова-основы) были бы новыми, т. е. продуцировались в процессе передачи сообщения. Практически, однако, мы с этим крайним случаем никогда не встречаемся, поскольку акты создания новых знаков первого порядка сами по себе крайне редки, а случаи, когда такой вновь созданный знак составляет сам по себе целое сообщение или когда одновременно образуется несколько таких знаков, составляющих сообщение, едва ли могут вообще наблюдаться. Готовые грамматические знаки присутствуют, конечно, в любом сообщении.

Итак, можно с уверенностью сказать, что в любом наудачу взятом сообщении всегда будут готовые знаки, а в большинстве случаев — также и новые (к последним обычно относится и сообщение в целом). Отсюда следует, что с точки зрения методики обучения языкам овладение обоими аспектами техники передачи — хранением в памяти запаса готовых знаков и навыками образования новых знаков (знакообразования) — представляется одинаково важным. При этом необходимо, однако, учитывать, что удельный вес этих аспектов в общении существенно зависит от порядка знака (см. ниже).

Необходимо подчеркнуть, что деление знаков на готовые и новые вполне четко проходит лишь в каждом отдельном акте коммуникации и действительно для данного конкретного лица— говорящего или пишущего. Рассматривая со стороны любое конкретное сообщение, мы сможем только с известной долей вероятности установить, какие его части являлись для автора готовыми и какие новыми в момент передачи сообщения: те знаки, которые встречаются в общении (в данной его сфере) неоднократно (узуальные или рекуррентные знаки), мы можем с достаточным основанием признать готовыми (сюда обычно относятся все знаки первого порядка и часть знаков второго порядка); те знаки, которые встречаются в общении однократно (окказиональные знаки), можно рассматривать как новые (сюда обычно относится часть знаков второго порядка и большинство знаков третьего и четвертого порядков). Такого рода оценку мы можем произвести с помощью статистического анализа употребляемых языковых знаков разных порядков, причем этот анализ может производиться нами либо субъективно, т. е. путем сличения языкового материала сообщения с языковым материалом, хранящимся в нашей памяти, либо объективно, т. е. путем обследования более или менее обширной сферы языкового общения (включая словари и 'справочники).

Отметим, что при определении «готовности» или «новизны» знаков не следует упускать из вида и акты семантического знакообразования, т. е. образования нового знака путем сдвига в означаемом, но не в означающем. Так, в стилистике принято делить метафоры на «языковые» (регулярно употребляемые) и «речевые» (создаваемые для данного случая); однако здесь правильнее было бы говорить о готовых и новых знаках, ничем не отличающихся в этих своих характеристиках от всех прочих знаков, используемых в актах общения.

Но полной гарантии в правильности решения вопроса у нас не будет даже в отношении некоторых знаков первого порядка: так, если мы обнаружим в каком-либо сообщении новое для нас слово и не найдем его ни в толковых словарях, ни в других текстах, то это еще не будет означать, что оно «изобретено» данным автором и в данном сообщении (он мог создать слово раньше или заимствовать его у другого лица). С другой стороны, не исключена воз¬ Уже из одного этого факта явствует несостоятельность концепции, согласно которой к языку относится только все «готовое», а все «новое» причисляется к «речи». Такое разграничение недопустимо также и с точки зрения общего определения языкового знака, возможность  многократного образования одного и того же знака в разных актах коммуникации.

Особенно трудна задача определения «готовности» или «новизны» для знаков старших порядков. Если, скажем, такие узуальные синтагмы, как трескучий мороз, ценный подарок, провести время, истратить деньги, всесоюзный шахматный турнир и так далее, безошибочно квалифицируются в современном языке как готовые, то этого уже нельзя будет сказать с полной достоверностью о синтагмах типа: длиной в 3 х 2 километра, квартира моего двоюродного брата или срубить старую ель. Такие синтагмы вследствие своей «уникальности» могут быть определены нами как новые, тогда как фактически в какой-либо узкой сфере общения они могли фигурировать и как готовые в ряде конкретных актов общения. Отметим, что некоторые готовые знаки могут быть специфичны для самых мелких подразделений языкового коллектива, включая отдельную семью.

Нам здесь важно отметить, что точное определение «готового» и «нового» в каждом отдельном акте общения и не нужно для методики обучения языкам. Здесь для нас существенно важны следующие два аспекта данного деления знаков:

1.       Сам факт деления знаков, фигурирующих в любом акте общения, на готовые и новые и знание общих закономерностей этого деления помогает нам вскрыть истинный механизм языковой коммуникации и, исходя из этого, определить пути наиболее рационального овладения техникой передачи языковых сообщений, представляющей наибольшие трудности для изучающего язык.

2.       С помощью статистического обследования представляется возможным отобрать те знаки всех порядков, которые должны стать «готовыми» для обучаемого (т. е. храниться в его памяти), с тем чтобы обеспечить его полноправное участие в языковом общении (в данной его сфере). А это имеет первостепенное значение для составления эффективных учебников иностранных языков. Готовые и новые знаки в равной мере необходимы для осуществления обмена информацией. Если бы в языке не было готовых (узуальных) знаков, то есть если бы все знаки создавались говорящими в процессе общения и притом каждый раз заново, то взаимопонимание общающихся было бы невозможным; невозможно было бы и само мышление, ибо оно осуществляется именно с помощью готовых и запечатленных в сознании индивидов языковых знаков.

Но, с другой стороны, если бы всё знаки языка (слова, синтагмы, предложения и сообщения) были готовыми (предположение само по себе невероятное, поскольку каждый знак должен был быть когда-то создан, т. е. фигурировать в качестве нового), то языковое общение было бы опять-таки неосуществимо, так как взаимодействие людей между собой и с внешним миром непрерывно углубляет познание ими объективной реальности и создает новые ситуации, вызывающие к жизни новые языковые знаки. Правда, в узких сферах общения в течение некоторых ограниченных периодов времени мы, возможно, и могли бы обходиться одними лишь готовыми сообщениями (репликами), но, выходя за эти узкие пределы, мы неизбежно столкнулись бы с недостаточностью имеющегося запаса готовых знаков языка и с необходимостью формирования новых знаков для передачи новых единиц информации. Важно и то, что самый процесс мышления, по-видимому, обязательно связан с мысленным образованием новых языковых знаков, которые возникают в нашем мозгу подобно узорам, появляющимся в калейдоскопе при каждом новом его повороте.

Соотношение между готовыми и новыми знаками в общении существенным образом зависит от порядка (яруса) языковых знаков, причем доля готовых знаков в языковом общении резко падает с увеличением порядка знаков.

Эту зависимость нетрудно объяснить. Дело в том, что новые знаки создаются говорящими (пишущими) тогда, когда в том возникает необходимость, т. е. когда этого требуют условия 'общения. Мы чрезвычайно часто встречаемся с новыми ситуациями, требующими создания новых единиц информации — сообщений; несколько реже (хотя и очень часто) мы формулируем мысли с помощью новых предложений;, относительно реже (хотя все еще в большом числе случаев) мы сталкиваемся с новыми сочетаниями понятий, требующими для своего выражения создания новых синтагм; наконец, реже всего возникает необходимость в создании новых понятий, выражаемых обычно словами (основами). Чем сложнее структура знака, тем, естественно, больше шансов на то, что он окажется новым В том же направлении действует другой фактор, проявляющийся в фазе приема (понимания) сообщения. Чем проще по структуре впервые встреченный (услышанный или прочитанный) языковой знак, тем труднее установить его значение. Впервые встреченную простую (непроизводную) основу обычно вообще невозможно «расшифровать» в одном сообщении с какой-либо степенью вероятности. Несколько легче определить (разумеется, с помощью контекста) значение производной основы, сохранившей свою внутреннюю форму. Соответственно гораздо проще устанавливается значение (смысл) впервые встреченных синтагм, предложений и сообщений, ибо оно (значение) определяется все большим количеством уже известных языковых знаков.

Рассмотрим некоторые специфические особенности готовых и новых знаков на разных ярусах языка.

Знаки первого порядка (слова или основы) в подавляющем большинстве случаев (практически почти всегда) бывают готовыми. Если бы мы подсчитали процент сообщений, в которых говорящими создавались новые слова, то увидели бы, что образование нового слова (основы) — редчайшее явление в практике общения. Лишь весьма немногие члены языкового коллектива отваживаются на образование новых слов и далеко не все эти новообразования входят в фонд готовых знаков всего языкового коллектива или его части. Из сказанного следует, в частности, что активное овладение техникой основообразования для изучающего иностранный язык совершенно не обязательно, ибо ему наверняка не придется образовывать новые основы на иностранном языке. Знакомство с основообразующими знаками и структурами полезно не с точки зрения- продуцирования, а лишь в плане приема (понимания), где оно может облегчить расшифровку вновь встреченного знака. Образование новых слов идет относительно интенсивно в тех секторах языка, которые отражают быстро меняющиеся области жизни и деятельности коллектива: прогресс науки и техники, новые политические и социально-экономические институции и так далее.

Среди знаков второго порядка (словосочетаний или синтагм) процент готовых знаков довольно высок, но создание новых синтагм является уже повседневным фактом общения. Готовые синтагмы встречаются во всех секторах языка. Рассмотрим, например, наудачу выбранное сообщение (вернее, часть сообщения) из газеты: «Глава правительственной делегации на торговых переговорах с ФРГ, заместитель министра внешней торговли, передал для печати заявление, в котором, в частности, говорится...». Здесь мы находим следующие готовые синтагмы, которые автору сообщения наверняка не пришлось образовывать заново: правительственная делегация, советская правительственная делегация, глава делегации (а возможно и глава советской правительственной делегации), торговые переговоры, делегация на переговорах, внешняя торговля, министр внешней торговли, заместитель министра внешней торговли, передать для печати, передать для печати заявление, заявление, в котором говорится..., в частности (а возможно и заявление, в котором, в частности, говорится).

Возьмем на выборку отрывок из современного литературного произведения: «Я присел на бульварной скамейке у полоски газона, окаймлявшей новый дом на противоположной стороне улицы. Прямая, как стрела, ода, казалось, уходила в бесконечность, исчезая в дымке угасающего летнего дня». В этом отрывке обнаруживаются следующие готовые синтагмы: бульварная скамейка, присесть на скамейке (на скамейку), новый дом, сторона улицы, противоположная сторона улицы, на противоположной стороне улицы, прямая как стрела, уходить в бесконечность, летний день, угасающий день, исчезая в дымке (чего-то).

Сравнивая приведенные примеры, мы видим, что если в первом случае (газетный текст) почти все синтагмы принадлежали к готовым, то во втором случае (литературное произведение), имеются и синтагмы, которые, вероятно, являются новыми; таковы: полоска газона, окаймлявшая новый дом, исчезая в дымке угасающего летнего дня. Нельзя сказать, чтобы эти синтагмы поражали своей оригинальностью; напротив, читателю может показаться, что он уже где-то их встречал, но такое же впечатление производят и другие новые синтагмы, построенные из готовых синтагм или образованные по распространенным узким лексико-грамматическим моделям.

Наличие готовых синтагм — это столь же непреложный факт, как и наличие готовых знаков первого порядка(слов или основ). Однако различие в порядке этих знаков и связанная с ним разная степень потребности языкового коллектива в создании новых знаков весьма остро ощущаются членами коллектива. Так, если попытки писателей создавать новые слова (основы) обычно встречаются с некоторой подозрительностью и даже иронией, то чрезмерное пристрастие к употреблению готовых синтагм (нередко именуемых «штампами» и «шаблонами») также подвергается порицанию, но уже как свидетельствующее об отсутствии творческой оригинальности у автора. Правда, подобные претензии предъявляются лишь к авторам художественных или публицистических произведений (или ораторам); в таких специальных жанрах языка, как язык науки и техники, юридический язык, язык официальных сообщений й другие; никому и в голову не придет упрекать авторов сообщений в обилии готовых синтагм, ибо попытки «творчества» здесь могли бы привести просто к утрате взаимопонимания. В равной степени малооригинальны синтагмы, употребляемые в повседневном устном общении. Следует подчеркнуть еще раз, что различие в свободе образования знаков первого и второго порядков имеет фундаментальный характер: в отличие от образования новых слов (основ) формирование новых синтагм в актах общения представляет не исключительное, а рядовое явление. Поэтому освоение техники синтагмообразования (а также техники образования более сложных знаков — предложений и сообщений) необходимо рассматривать как обязательный и важнейший элемент овладения языком как средством общения.

В соответствии со сформулированной выше общей закономерностью готовые предложения и сообщения встречаются в языковом общении реже, чем готовые синтагмы. Чем сложнее языковой знак, тем меньше шансов на то, что он окажется готовым; поэтому готовые знаки третьего и четвертого порядков наблюдаются преимущественно среди специфических кратких форм повседневного устного общения, где они отнюдь не являются редкостью. Мы встречаем такие единицы среди формул обиходного обращения (Добрый вечер!; Большое спасибо!; Как вы себя чувствуете?; Ну, мне пора.; Всего хорошего!; Прошу прощения.; Поздравляю с днем рождения!; С новым годом!; За ваше здоровье! и так далее), форм подтверждения и отрицания (Да) конечно.; Ни в коем случае.; Разумеется.; Вы правы.; Вот именно!; Едва ли.; Неправда.; и т. п.), восклицательных и других эмоционально окрашенных предикативных структур (Красота!; Какой чудесный день!; Ну и жарища!; Это просто ужасно/, Неужели?) а также в разнообразных других семантических сферах (Дождь льет как из ведра.; Какая тьма!; Пора вставать.;  голоден как волк.; Получите билет!; Ваш ход.; Беру свои слова, обратно.; и так далее.) Специфическую группу готовых знаков третьего и четвертого порядков образуют пословицы и поговорки, в большинстве случаев (но не всегда) образованные путем сдвига значения (семантически): Зелен виноград!; Один ум хорошо, а два — лучше.; Назвался груздем — полезай в кузов.; и так далее.  Множество готовых предложений и сообщений фигурирует в специальных секторах языка, обслуживающих разные сферы общественной деятельности. Несмотря на наличие в языке огромного количества готовых предложений и сообщений, новые знаки этих порядков образуются почти в каждом акте общения, отображая новые жизненные ситуации и новые единицы мышления. Итак, мы приходим к выводу о том, что каждый языковой коллектив, каждый язык обладает определенным набором готовых знаков всех порядков; число таких знаков, находящихся в обращении в современном высокоразвитом общественном коллективе, достигает, вероятно, нескольких миллионов, причем количество слов (знаков первого порядка) составляет не более одной десятой из этого общего числа. Такое количество знаков едва ли может вместиться в памяти одного человека; но в этом нет и необходимости, ибо ни одному индивиду и не приходится использовать в общении весь фонд готовых знаков, существующих в данном языковом коллективе, поскольку любой член коллектива участвует лишь в определенной ограниченной сфере общения. Набор знаков, являющихся «готовыми» для данного индивида, существенно зависит от его места и функции в общественном коллективе; самым большим запасом готовых знаков языка должны обладать те члены языкового коллектива, деятельность которых преимущественно сводится к продуцированию языковых сообщений на разные темы, т. е. прежде всего писатели и публицисты. Необходимо полностью уяснить то обстоятельство, что хранение в памяти только знаков первого порядка (слов) совершенно недостаточно для полноправного участия в языковом общении; для этого необходимо также помнить многие тысячи и десятки тысяч готовых знаков старших порядков.

Необходимость в использовании готовых знаков старших порядков вытекает из того факта, что знаки первого порядка могут с помощью знакообразовательных средств комбинироваться в старшие знаки практически бесконечным количеством способов: мы уже знаем, что синонимия знаков резко возрастает с их порядком. Но в языковом общении очень часто фигурируют одни и те же мысли, одни и те же единицы информации; если они каждый раз будут выражаться по-новому, то это будет не только неэкономно, но и существенно затруднит процесс понимания. Если, не зная существующего готового знака старшего порядка, иностранец попытается выразить ту же единицу мышления путем простого комбинирования слов «по правилам грамматики», то он либо вызовет улыбку, либо рискует остаться непонятым. Сказанное относится отнюдь не только к так называемым «идиомам» (то есть знакам, содержащим существенные семантические сдвиги компонентов или целого). Так, немец, пытаясь перевести на русский язык синтагму unter freiem Himmel, не зная готового знака под открытым небом, вполне может «создать» синтагму под свободным небом, которая, возможно, не будет понята слушающим или читающим. Англичанин, желающий выразить на русском языке мысль I have many things to do, может напасть и на такой вариант, как: У меня много вещей, чтобы сделать, если он не знает готовых сложных знаков: У меня много дел или Я очень занят. Француз, который захотел бы на русском языке передать содержание синтагмы arriver a ses fins, вероятно, скажет прибыть или приехать к своим целям, если он не знает готовой синтагмы достичь своей цели. Мы хотим подчеркнуть, что, несмотря на отсутствие какой-либо особой семантической «идиоматичности» в данных готовых сложных знаках, их необходимо помнить как целое, ибо шансы на то, что нечто «аналогичное», созданное с помощью «словаря» и «грамматики» будет правильно понято слушающим, близки к нулю.

Статистическое обследование знаков, являющихся готовыми для различных индивидов, несомненно, установило бы наличие довольно большой группы готовых знаков всех порядков, хранящихся в памяти всех членов языкового коллектива и используемых ими в общении (преимущественно устном). Наличие общенародного ядра готовых знаков является обязательным условием существования языкового коллектива как устойчивой социальной общности. Овладение «основным фондом» готовых знаков составляет необходимый компонент освоения языка как средства общения. Однако следует подчеркнуть, что этого недостаточно для полноценного участия в языковом общении, ибо в любой конкретной сфере общения фигурируют не только общенародные, но и специфичные для этой сферы готовые знаки, причем последние в большинстве случаев оказываются более употребительными (в данной сфере общения), чем первые. Каждая конкретная сфера общественной деятельности людей, будь то отрасль промышленного или сельскохозяйственного производства, область науки, государственные институции (включающие такие разнородные сферы, как дипломатия, военное дело, право, государственное управление итак далее), торговля, обучение и воспитание, спорт (со всеми его многочисленными разновидностями), печать, различные виды искусства, —любая из этих сфер характеризуется своим набором употребительных готовых знаков всех порядков (а отнюдь не только терминов-слов, как нередко полагают). К этому надо еще добавить местные (территориальные) готовые знаки (являющиеся наследием расчлененности языкового общения на группы диалектов) и готовые знаки, специфичные для определенных возрастных групп населения (в частности, для детей).

Таким образом, каждый член языкового коллектива хранит в своей памяти и использует в общении, во-первых, определенный набор общенародных готовых знаков языка, с помощью которых он может общаться с любым лицом, говорящим на том же языке, и, во-вторых, большое количество готовых знаков, фигурирующих в той конкретной сфере общения, которая соответствует общественной деятельности и другим социальным характеристикам данного лица. При этом владение обоими разрядами готовых знаков в одинаковой степени необходимо для полноправного участия в языковом общении. Обсуждая вопрос о пополнении готовых знаков, необходимо различать «индивидуальные» запасы, хранящиеся в памяти отдельных членов языкового коллектива, и их сумму, то есть общий фонд готовых знаков, существующих в данном коллективе."

Набор готовых знаков, имеющийся у каждого индивида, пополняется почти исключительно за счет уже существующих в данном коллективе готовых знаков всех порядков. Каждый из нас, таким образом, постепенно «доучивается» в этом отношении родному языку, расширяя сферу своей общественной деятельности или повышая свою квалификацию в какой-либо области. Особенно большой запас готовых знаков требуется для продуцирования в сфере письма, где используется неизмеримо большее количество готовых знаков, чем в устном общении.

Лишь совершенно ничтожная часть языковых знаков, создаваемых в актах общения, становится в дальнейшем готовыми знаками для всего языкового коллектива или его части. Для того чтобы вновь созданный языковой знак стал узуальным, необходимо прежде всего, чтобы он был жизненно необходим для данной сферы общения, отображая новые типичные для нее понятия или их связи. Кроме того, он должен быть удачным, то есть удовлетворять существующим в данной области языка системным соотношениям, обладать ясной внутренней формой (мотивацией) и быть приемлемым с эстетической точки зрения. Очевидно, что для создания такого знака требуется не только эрудиция, но и известное остроумие. Разумеется, иностранец не имеет ни малейших шансов создать знак, который стал бы «готовым» для чуждого ему языкового коллектива.

При отсутствии письменности в сфере устного общения требуется, вероятно, многократное повторное создание знака в отдельных актах общения, прежде чём он станет «готовым», то есть запечатлеется в памяти многих членов коллектива и войдет в качестве постоянной единицы в языковое общение. Наличие письменности и печатного слова в огромной степени облегчает процесс перехода «новых» знаков в «готовые». Важнейшую роль играют здесь индивидуальные усилия крупных писателей и ученых, вклад которых в языкотворческую деятельность народа чрезвычайно велик. В фонде готовых знаков языка непрерывно происходят изменения не только за счет появления новых единиц, но и вследствие исчезновения старых. Готовый знак языка может выйти из употребления по разным причинам; чаще всего это происходит из-за потери знаком актуальности (вследствие изменений в реальной действительности или появления другого, более удачного знака), а также вследствие утраты выразительности знака. Последнее нередко наблюдается в художественной литературе, когда образ, вложенный в языковой знак, вначале яркий, тускнеет или просто надоедает; особенно часто это наблюдается среди знаков старшего порядка, которые мы тогда именуем «шаблонами». Готовые знаки родного языка всегда усваиваются нами в своем контекстуально-ситуативном окружении, то есть так, как они фактически функционируют в общении. В частности, впервые встреченное слово становится для нас «готовым» лишь после того, как мы услышали (прочли) по нескольку раз целый ряд синтагм, в которые оно обычно входит (а также немного попрактиковались в использовании этого слова при продуцировании). Таким же должен быть процесс усвоения готовых знаков при изучении иностранного языка. Обычно практикуемое заучивание изолированных знаков отнюдь не делает их «готовыми» для обучаемого; это справедливо даже в отношении знаков старших порядков (которые обычно игнорируются методикой). Пополнение индивидуального фонда готовых знаков при изучении иностранного языка должно (так же, как и в родном языке) совершаться лишь через конкретные контексты и ситуации общения. Преимущество обучения иностранному языку перед освоением родного языка в данном отношении (а также и в других аспектах) заключается в том, что подлежащий освоению языковой материал может быть заранее отобран, сконцентрирован и преподнесен в наиболее типичных контекстах и ситуациях и в наиболее разумной последовательности, а также снабжен специальными упражнениями в продуцировании, тогда как освоение готовых знаков родного языка обычно протекает хаотически. Это важнейшее преимущество (при его умелом использовании) должно полностью компенсировать главную помеху в обучении иностранному языку — небольшое абсолютное количество языковых сообщений, с которыми сталкивается и которые продуцирует индивид в процессе обучения.

На основании всего сказанного выше о готовых знаках мы можем сформулировать следующий тезис методики: система обучения иностранным языкам может быть эффективной лишь в том случае, если она будет базироваться на предварительном отборе подлежащих освоению готовых знаков всех порядков (в соответствии с предполагаемой сферой общения обучаемого) и если при освоении этих знаков будет обеспечено наиболее рациональное их введение и активизация. В связи с проблемой регистрации и отбора готовых знаков старших порядков необходимо уточнить некоторые терминологические вопросы. В настоящее время регистрации подвергаются главным образом назывные (выражающие отдельное понятие), а также метафорические и иные об-разные готовые сложные знаки, нередко именуемые «идиомами» (типа мексиканская сосна, попасть пальцем в небо, Тише едешь— дальше будешь); между тем подобные знаки составляют незначительное меньшинство среди готовых знаков старших порядков, и их роль в общении сравнительно невелика.

Согласно другой точки зрения к «идиомам», подлежащим регистрации, принадлежат все те готовые старшие знаки (образные и необразные), которые представляют трудность для понимания и перевода на другой язык. Такой отбор представляется логичным, если список «идиом» предназначен для помощи изучающему язык в аспекте чтения (понимания) или переводчику на родной язык, причем очевидно, что состав списка будет меняться в зависимости от того, какой язык является родным для данного лица (то, что «непонятно» в английской фразеологии для русского, может оказаться «понятным» для француза, и наоборот). С точки зрения преподавателя иностранного языка, «идиоматичным» нередко является все то, что вполне соответствует нормам изучаемого языка, но каким-то образом идет в разрез с нормами родного языка (которым склонен следовать обучаемый). Тогда вполне «идиоматичным» будет (с точки зрения употребления герундия, а не инфинитива) английское предложение/ began painting the wall ten days ago, в котором вообще нет ни одного явно готового сложного знака. Иные преподаватели считают «идиоматичным» язык тех учащихся, которые пересыпают свою речь пос пословицами и поговорками ( первое из приведенных пониманий терминов «идиома» и «идиоматический»). Наконец, нередко «идиоматичными» называют все те сложные знаки иностранного языка, которые нельзя дословно (или пословно) перевести на родной язык. Но тогда к «идиомам» придется отнести подавляющее большинство всех сложных знаков иностранного языка, ибо дословный или пословный перевод сложного знака (предложения или сообщения) обычно невозможен вследствие того, что закономерности образования старших знаков из младших в разных языках, как правило, не совпадают.

Для освоения языка в плане передачи (продуцирования) языковых сообщений необходимо иметь в памяти набор готовых знаков всех порядков, определяющийся только их фактической употребительностью в данной сфере общения, а отнюдь не наличием или отсутствием «образа», легкостью или трудностью понимания, возможностью или невозможностью дословного перевода на какой-либо другой язык. Роль каждого конкретного готового знака в общении также определяется в конечном счете его употребительностью, а не какими-либо другими факторами. Готовые знаки:  Доброе утро\ или Вы совершенно правы; не содержат какого-либо «образа» и будут, несомненно, правильно поняты слушающим или читающим «с первого взгляда», исходя из значений входящих в их состав слов и конкретных ситуаций (контекстов) общения. Однако если иностранец, не зная этих единиц, попытается их «реконструировать» с помощью словаря и правил грамматики, то у него вполне могут получиться «новые» знаки: Хорошее утро\ и Вы совсем, правильны, то есть либо сообщение совершенно иного смысла, либо вообще ничего не значащий набор слов.

Таким образом, для обучения иностранному языку в плане продуцирования важно иметь перечень  «образных», «трудно понимаемых» или «сильно отличающихся по структуре от знаков родного языка» сложных готовых знаков, а знаков, которые являются употребительными в той сфере общения, где будет протекать активная языковая деятельность обучаемого. К сожалению, мы до сих пор не имеем подобных «словарей готовых старших знаков»; наличие такого словаря для сферы повседневного устного общения сыграло бы важную роль в рационализации освоения этого вида языковой коммуникации.

Представляется ясным, что составлению учебника иностранного языка любого общего или специального назначения, преследующего цель освоения продуцирования в какой-либо сфере устного или письменного общения, должна предшествовать кропотливая работа по отбору готовых знаков всех порядков, употребительных в данной сфере. Выше мы рассмотрели один из аспектов языковой коммуникации на передающем конце — воспроизведение готовых знаков (знаков, хранившихся в памяти говорящего или пишущего до передачи сообщения).

1. Божно Л. И. Технические термины на немецком языке. Производные и сложные термины в немецком языке. Тр. Ленинградского института авиационного приборостроения, 1968, вып. 29, С. 13-22.

2. Божно Л. И. Технические термины на немецком языке. Технические термины, образованные путем использования общеупотребительных слов немецкого языка. Тр. Ленинградского института авиационного приборостроения, 1969, вып. 29, С. 3-12.

3. Виноградов В. В. Основные типы лексических значений слов. Вопросы языкознания, 1967, 5, с. 3, 13.

4. Каращук П. М. К вопросу об аффиксальном образовании высших учебных заведений современного английского языка. Канд. диссертация, 1976, с. 397-399.

5. Смирницкий А. И. Лексикология английского языка. Вопросы языкознания, № 5, 1956 г.

6. Шубин Э.П. Основные принципы методики обучения иностранным языкам. Учпедгиз. М.1976, С. 48-89.