с 01.01.2017 по 01.01.2019
Санкт-Петербургский Государственный Университет (кафедра онтологии и теории познания, аспирант)
с 01.01.2019 по настоящее время
Пермский край, город Пермь, Пермский край, Россия
УДК 80 Общие вопросы филологии, лингвистики и литературы. Риторика
ГРНТИ 02.15 Общефилософские проблемы
ОКСО 47.04.01 Философия
ББК 8635 Буддизм
ТБК 815 Буддизм
В текущей статье рассмотрена проблема понимания языка в дзен-буддизме. Описаны различные проявления языка в разных дзен-буддистских психотехниках: коанах, мондо и дзадзен. Кроме того, дана дескрипция языка непосредственно в опытах сатори и самадхи. На основе этого описания вычленена противоречивость его разумения в рамках религиозной традиции дзен. С одной стороны, в дзен язык воспринимается как социальная конвенция, которая не способна выразить истину, с другой же стороны, только при содействии языка подготавливается ее выражение. Безусловно, сам опыт просветления может быть получен и без воздействия языка, но предварительно он всё же играет важную роль в качестве посредника между роси и учеником (ами), между сознанием спящего и сознанием пробужденного (которое на самом деле есть одно) для подготовки к нему, хотя самими последователями дзен нивелируется его роль, ибо для них он является лишь инструментом, который указывает на истину, но не самой истиной.
дзен-буддизм, язык, психотехники, коан, мондо, дзадзен, сатори, самадхи, шуньята, Будда.
Исследования, касающиеся языка, в современности имеют высокую степень важности. Это связано с тем, что в современных обществах возрастает роль языка. На это влияют следующие факторы: 1) язык является специфически человеческой особенностью, а у homo sapiens sapiens он сам и все к нему относящееся всегда вызывало серьезный интерес; 2) до сих пор наука точно не установила происхождение языка и все с ним связанное; 3) проблемы языка напрямую связаны с проблемами субъекта, сознания, идеального, которые в современных капиталистических странах на сегодняшний день популярны в силу неолиберальной идеологической направленности их с упором на конкретную личность. В западной философии даже существует целое направление, которое занимается проблемами языка – аналитическая философия. Исследования же разумения языка в восточной философии менее популярны и менее известны, не говоря об исследованиях языка в религиозных традициях Востока, в западных странах, в особенности же, в отечественной истории философии и религиоведении. Данная статья стремится восполнить существующий пробел в науке по анализируемой проблеме, который, до некоторой степени, присутствует на Западе, в особенности же, в Российской Федерации.
В качестве введения в проблему, стоит уточнить, что понимание языка в дзен-буддизме имеет свои особенности. В этой традиции он не выделяется в качестве самостоятельной реальности. Он зависим от подлинной действительности, которая в дзен-буддизме имеет одновременно трансцендентное и имманентное измерение и именуется шуньятой (пустотой). Язык в дзене есть средство для отыскания истины, и в этом качестве он используется в различных дзенских психопрактиках, таких как мондо, коан и дзадзен. Помимо этого, применяется он и в опытах сатори и самадхи, которые реализуются при помощи уже упомянутых психопрактик. Стоит отметить, что самими дзенскими последователями язык часто воспринимается как препятствие, которое нужно преодолеть, чтобы «получить» просветление. В качестве примера приведем притчу о мастере дзен Бокудзю:
«Один человек пришел к Мастеру дзен Бокудзю и сказал:
– Я проходил мимо, но не могу оставаться у тебя долго. И я подумал, что хорошо было бы зайти и послушать тебя. Мне много не надо. Скажи просто одно слово или одну фразу, которая означала бы Истину, и я понесу их в моем сердце!
Бокудзю ответил:
– Я не могу это сделать, потому что даже одно слово может разрушить Истину. И спешишь ты или нет, я не могу ничего сказать. Неси только это – ты спросил Бокудзю, он сказал тебе: «Я ничего не могу сказать». Помни только это» [1].
Отчасти язык действительно может оказаться помехой, как будет показано ниже, но, в целом, он играет позитивную роль даже невольно. Так, в рассматриваемой выше притче, он играет роль указателя.
Для начала нужно рассмотреть использование языка в традиции дзен в так называемых дзенских диалогах – мондо. В мондо он служит не для привычного для западного человека интеллектуального познания, а для прозрения подлинной природы, он является связующим между мастером дзен и учеником, между сознанием спящего и сознанием пробужденного (в действительности являющиеся одним). Роси (учитель) с помощью языка, который проявляется в речи, проверяет степень осознанности ученика, испытывает, был ли у него опыт просветления или же нет, в конечном счете, он в данном случае выполняет функцию отделения одного от другого. В качестве примера стоит привести беседу дзенского мастера Якусана (750–834 гг.) с учеником:
«– Откуда ты пришел? – спросил Якусан у монаха.
– С Южного озера.
– Вышло ли озеро из берегов?
– Еще нет.
– Столько дождей, а озеро не переполнилось?
Монах молчал» [1, с.91].
Кроме того, в мондо язык, помимо связывания, которое выполняет функцию отделения, также с помощью нее производит процедуру идентификации. В этом плане показательно мондо с участием двух мастеров дзен Сэппо и Тёсё:
«Один монах спросил мастера Сэппо:
– Каково Первое Слово?
Мастер промолчал. Монах пошел к другому мастеру, Тёсё, и рассказал ему об этом. Тёсё сказал монаху:
– Ты уже человек второго слова» [2, с.17].
В коанах (так называемых дзенских загадках), в свою очередь, язык выступает в роли проводника. Он ведет от слов к непосредственному переживанию. Но для того, чтобы испытать это переживание нужно заниматься специальным видом подготовки – медитацией. С помощью занятий медитацией коан однажды должен привести к остановке ума, к состоянию безмыслия. Но происходит это через язык, язык тут является посредником. Время, которое последователь дзен проводит в медитации над коаном – это и есть работа с языком, чтобы выйти за его пределы. Только выйдя за пределы языка, можно осознать истину. Истина в дзен есть осознание истинной природы, которая есть сознание Будды. В данном случае можно привести в пример коаны «Сэцудзи итимоцу соку футю»: «В то мгновение, когда вы говорите о вещи, вы промахиваетесь» и «Кодзу мо наки ни ва сикадзу»: «Даже хорошая вещь не столь хороша, как хорошо ничто».[3]. Они в явном виде показывают недостаточность языка, его невозможность выразить истину, а, следовательно, и направляют за его грань – в чем и есть предназначение коана.
В дзадзен же весь процесс происходит по отношению к выражению языка – речи, в данном случае – внутренней. Хотя последователи дзен говорят, что «дзадзен не приносит абсолютно ничего» [4], однако цель его – внутреннее безмолвие, тишина внутри, а это значит, что речь, как выявление языка, должна полностью стихнуть. Язык – это средство проявление иного в дзадзен, ведь дзадзен тяготеет к молчанию. Это прекрасно отражено в стихотворении Уммона: «Предложение, смысл которого невозможно постигнуть, сказано до того, как его начали произносить. Но люди бросаются вперед, продолжая говорить, И дают понять, что не знают, что делать дальше» [1, с.152].
Помимо того, что язык является в дзен и проводником, он еще есть указатель. Указывает он на тот опыт запредельного, который в дзен называется сатори. До момента самого сатори язык выступает как проводник, в момент сатори – он изменяет свою функцию и становится связующим, а после испытанного сатори язык становится указателем для «других», которых в действительности нет, ведь «все есть одно; одно есть все», а порой и свидетельствует о самом факте просветления (как в нижеследующей притче с Субхути). Известна следующая история, повествующая о мастере дзен Бандзане (существующая в разных вариациях):
«Когда Бандзан шёл по рынку, он услышал разговор между покупателем и мясником.
– "Дай мне самый лучший кусок мяса", – сказал покупатель.
– "Всё, что есть у меня в лавке – лучшее, – ответил мясник. – Ты не сможешь найти кусок мяса, который бы не был самым лучшим".
При этих словах Бандзан обрёл просветление» [5].
Также можно привести в пример притчу с Сосаном, третьим патриархом дзен:
Досин спросил Сосана: «Как достичь освобождения?» Учитель ответил вопросом: «Кто связывает тебя?» «Никто», – был ответ. «От чего же тогда, – спросил наставник, – ты ищешь освобождения?» [6]. И тогда же ученик обрел просветление.
Но нужно понимать, что сатори может быть достигнуто и без непосредственного влияния языка в момент просветления. Но в таком случае он до сатори выступал в качестве средства для подготовки к нему (так, например, в притчах «Ни воды, ни луны» и «Дзен (Чань) одного пальца»), то есть и здесь язык имел определенное влияние на Путь адепта дзен.
В дзен-буддизме существуют различные степени сатори. Полное сатори именуется самадхи. Это состояние хорошо продемонстрировано в причте «Цветочный ливень». Ее главным участником является Субхути, один из любимых учеников Будды Шакьямуни:
«Субхути был учеником Будды. Он был способен понимать силу пустоты, точку зрения, что ничто не существует иначе, как в соотношении субъективного и объективного. Однажды Субхути в состоянии возвышенной пустоты сидел под деревом. Вокруг него начали падать цветы.
«Мы награждаем тебя за твои рассуждения о пустоте», – прошептали ему боги.
«Но я не говорил о пустоте», – сказал Субхути.
«Ты не говорил о пустоте, мы не слышали пустоту, - ответили боги, - значит это истинная пустота».
И цветы хлынули на Субхути как дождь» [7].
В настоящем описании самадхи язык выступает лишь как удостоверение факта просветления, причем в этой ситуации происходит ссылка на максимально возможный в данной религии авторитет – богов, которые свидетельствуют о нем (помимо них, о нем могут свидетельствовать также последователи дзен, имеющие авторитет мастеров).
В качестве резюме к настоящей статье стоит отметить, что язык в дзен, как уже было отмечено, служит в зависимости от ситуации то проводником, то связующим, то указателем, а иногда и удостоверением факта просветления. В одной и той же ситуации он может выполнять все и / или же несколько ролей. Тем самым, он не является таким уж ненужным и излишним, как порой полагают сами последователи дзен. Хотя при достижении определенных состояний (на самом деле, дзен-буддисты полагают, что достигать нечего; как говорит сам Будда Шакьямуни: «Взгляни внутрь себя, ты и есть Будда» [5]) он перестает быть настолько значимым, как прежде. Однако это не отменяет его общей важности в рамках этой религии и спорности и противоречивости его оценки самими дзен-буддистами.
1. Дзенские притчи [Электронный ресурс]. URL: https://pritchi.in/dzenskie/pritchi-dzenskie-386.php (дата обращения 27.12.2018 г.)
2. Блайс, Реджинальд Хорас Золотой век дзен. Антология классических коанов дзен эпохи Тан - М.:Евразия, 2017. - 416 c.
3. Сибаяма, Дзэнкэй Цветок безмолвствует. Очерки дзэн. - СПб.: Наука, 2003. - 240 с.
4. Миура Иссю, Сасаки Рут Фуллер Коаны дзен [Электронный ресурс]. URL: http://lib100.com/dzen/zen_koans/doc/ (дата обращения 26.12.2018 г.)
5. Саваки, Кодо Дзен-высказывания. Тебе [Электронный ресурс].URL: http://www.zen-kaisen.org.ua/kodo-savaky-rosy-dzen-vyiskazyivanyya-tebe/ (дата обращения 26.12.2018 г.)
6. 101 история дзен [Электронный ресурс]. URL: http://101-dzen-stories.blogspot.com/9999/12/vse-luchshee.html (дата обращения: 26.12.2018 г.)
7. Мир дзен. Антология. - СПб.:Наука, 2016. - 496 с. [Электронный ресурс]. URL: https://coollib.com/b/381797/read#t38 (дата обращения 26.12.2018 г.)
8. 101 Дзенская история [Электронный ресурс]. URL: http://klein.zen.ru/old/Zen_101.htm (дата обращения: 26.12.2018 г.)
