Нижний Новгород, Нижегородская область, Россия
Нижний Новгород, Нижегородская область, Россия
В статье предлагается анализ протестного потенциала населения в одном из модельных регионов Российской Федерации (Нижегородской области). На основании проведенного социологического исследования выявляются основные факторы социальных рисков, которые могли возникнуть накануне президентских выборов.
протестная активность, социологическое исследование, массовый опрос, социальные риски, выборы, политическая активность.
Сложная социально-экономическая ситуация в нашей стране предполагает постепенный рост социальных рисков, что, в свою очередь, приводит к необходимости анализа факторов протестной активности граждан. Как отмечает О.Ю. Коневская «усиление социальной напряжённости в российском обществе означает усложнение задач, стоящих перед органами исполнительной власти» [7, с. 85]. Рассматриваемая задача актуализируется накануне политических выборов, так как возникает жёсткая необходимость создания эффективной системы реагирования на ситуации социального протеста. Социальный протест основывается на чувстве социального недовольства и может трактоваться как несогласие граждан с существующим социальным порядком.
Степень социального недовольства варьируется довольно широко, поэтому используются понятия «протестный потенциал» и «протестная активность». И если под протестным потенциалом понимается «склонность граждан участвовать в протестных акциях, то под протестной активностью – вовлеченность граждан в различные формы протеста» [7, с. 86].
Среди наиболее известных и поддающихся анкетированию форм выражения протеста населения является именно степень готовности к участию в массовых акциях, вызванных резким ухудшением социально-экономического положения и / или существенным ограничением гражданских прав и свобод.
В Нижегородской области весной 2018 г. Институтом проблем социального управления и Приволжским филиалом ФНИСЦ РАН было проведено исследование по выявлению протестного потенциала в регионе. Формулировка вопроса подразумевала анализ именно потенциала, а не реальную оценку жителями ситуации и готовность уже завтра принять участие в массовых уличных акциях. Положительные ответы респондентов, таким образом, подразумевают потенциальную готовность, то есть намерение принять участие в массовых протестных акциях в том случае, если участник опроса сочтет нарушенными свои социально-экономические или политические права и возможности.
В этой связи стоит отметить, что изучение протестного потенциала на региональном уровне является довольно актуальной проблемой. Во-первых, в регионах существуют собственные «структурные причины актуализации протестного потенциала» [9, с. 218], а также во многом уникальные факторы социальных противоречий и сложившаяся политическая культура.
В Нижегородской области (как и в ряде других российских регионов) накануне выборов произошла коренная смена политических элит, что не могло не сказаться на динамике протестной активности.
Согласно материалам, проведенного экспертами, исследования, весной 2018 г. в той или иной мере было готово принять участие в протестах в случае ухудшения ситуации 31,8% жителей региона. Противоположной точки придерживается свыше 54% жителей региона. Затруднилось «предсказать» собственные действия – 15%.
Потенциал протестной активности существенно выше среди мужчин – свыше 36% респондентов группы готово участвовать в уличных акциях протеста. Среди женщин – лишь 28%. Противоположной точки зрения придерживается менее 50%, тогда как среди женщин – свыше 56%. При этом количество неопределившихся в своей позиции по вопросу среди мужчин и женщин практически равно. Здесь исследование подтверждает общероссийскую специфику, выражающуюся в маскулинизации протестного движения и низкую социально-политическую активность женщин.
Так, Ю.П. Лошакова отмечала, что женщины в нашей стране мало представлены в исполнительных правительственных структурах (15,8%, что приблизительно равно показателям развивающихся стран) [8, с. 135]. При этом женщины традиционно занимают посты в министерствах, ведающих решением социальных вопросов, семейных и детских проблем, а не вопросами финансов, развития и экономики.[1] Причинами такого гендерного неравенства, по мнению исследователя, являются неравенство в трудовой сфере и оплате труда, а также неравенство в сфере политического участия.
Для понимания социального портрета потенциального участника протестных акций помимо гендерной характеристики также необходимо учитывать возрастную специфику.
Максимальный потенциал готовности к участию в массовых публичных акциях протеста демонстрируют представители старшего поколения (возраст – старше 55 лет) – около 50% респондентов группы потенциально готовы принять участие в массовых акциях протеста. Существенно ниже потенциальная протестная активность лиц среднего возраста (от 36 до 55 лет) – чуть более 35% респондентов группы. Наиболее аполитична и внутренне не готова к участию в массовых акциях протеста молодежь до 35 лет.
Таким образом, можно констатировать, что наблюдается тенденция к снижению протестной активности молодёжи и росту её аполитичности за последние десять лет (например, см.: [1; 2, с. 139]).
На взгляд авторов, эта тенденция связана с изменением ценностного сознания молодёжи, для которого характерны такие черты, как индивидуализм, идеализм, ориентация на получение новых, ярких впечатлений, а самое главное – идеализация цифровых технологий, в которых современные молодые люди видят панацею от всех бед. Поэтому часто протестная активность молодёжи разворачивается именно в виртуальной среде, что в дальнейшем может привести к «возникновению новых форм гражданской солидарности» [11, с. 38].
Лица с высшим образованием более категоричны в своих ответах. Но респонденты со средним и средне-специальным образованием предпочли неопределённые варианты ответа «Скорее, нет», «Скорее, да» и «Затрудняюсь ответить»
Потенциал протестной активности существенно выше в Нижнем Новгороде (37,5% готово участвовать в акциях протеста). В районах области готово участвовать в массовых акциях протеста лишь чуть более 21% от числа опрошенных. Кроме того, жители Нижнего Новгорода значительно чаще уклонялись от прямого ответа, выбирая вариант «Затрудняюсь ответить» (18,2% против 8,4% в районах области).
Как показали материалы исследований, активные избиратели наиболее активны и в отношении участия в протестных действиях. Так, среди тех, кто готов принять участие в выборах (голосовать) потенциальные протестующие составляют 41,9% от числа группы. Среди пассивных избирателей таковых лишь 22,6%, а среди неопределившихся – 19,8%.
Таким образом, экстраполяция полученных в процессе анализа данных позволила исследователям предположить, что именно протестно настроенные «неопределившиеся» с высокой долей вероятности примут участие в голосовании на выборах президента РФ.
[1] Отдельные аспекты положения женщин в социуме были рассмотрены российскими экспертами в ряде недавно опубликованных научных и методических работ. См., например: [3; 4; 5; 6; 10].
1. Авцинова Г.И., Воронина Е.Ю. Инновационные формы протестной активности молодежи // Politbook. - 2014. - № 3. - С. 15-21.
2. Гаранин О.Ю. Протестная активность российской молодежи в условиях обострения глобальных и региональных модернизационных рисков // Вестник Волгоградского государственного университета. - 2009. - № 2. - С. 138-141.
3. Гладков И.С., Пилоян М.Г. История мировой экономики: Научное издание -Справочник/2-е издание, исправленное и дополненное. - М.: ИЕ РАН, Проспект. 2016. - 384 с.
4. Гладков И.С., Пилоян М.Г. История мировой экономики пособие для студентов высших учебных заведений. - М.: Бином. Лаб. знаний. 2007. - 216 с.
5. Гладков И.С. Менеджмент: учебное пособие/3-е изд. -М.: ИЕ РАН, Проспект. 2016. - 216 с.
6. Гладков И.С. Менеджмент: учебное пособие для студентов вузов, обучающихся по специальности «Менеджмент»/2-е изд. -М.: Изд-во Бином. Лаборатория знаний. 2006. - 215 с.
7. Коневская О.Ю. Методологические подходы к изучению протестной активности населения // Вопросы современной юриспруденции: сб. ст. по матер. LVI международной научно-практической конференции. № 12(51). Новосибирск: СибАК. - 2015. - С. 85-93.
8. Лошакова Ю.П. Региональные особенности гендерного неравенства // Социологические исследования. - 2013. - № 5. - С. 134-137.
9. Люлька О.Ф. Протестная активность в России: общенациональные тенденции и региональная специфика // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. - 2015. - № 4. - С. 218-226.
10. Пилоян М.Г. Экономическая история: Учебное пособие/Под ред. профессора И.С. Гладкова. - М.: Дашков и К°. 2003. - 149 с.
11. Семенов Е.Е. Виртуальная сетевая парадигма политической активности. Власть. - 2013. - № 4. - С. 34-38.
