В статье рассмотрен вопрос о причинах и условиях совершения субъектом преступного акта. Проанализированы различные концепции причин преступности, а именно биологические и социологические направление. Рассмотрены психологические причины преступности. Дается оценка современной психологической литературы по проблеме противоправного поведения, которая позволяет выделить несколько различных и прямо противоположных подходов к определению его детерминант. Исследована проблема взаимосвязи эмоций и преступления.
эмоции, причины и условия преступности, психологические причины преступлений, криминология.
Для глубокого современного понимания взаимосвязи эмоций и преступления следует обратиться к теоретико-методологическим знаниям, связанным с историей объяснения детерминант преступного поведения. На ранних этапах развития общества и государства преступность объясняли посредством религиозного знания. Общественные отношения развивались достаточно медленно, устои общества были консервативны, не менялись из поколения в поколение, поэтому религия как теория высокого уровня самосознания могла удовлетворить общественные запросы в объяснении основных социальных явлений, в том числе причин преступности [13. С. 50].
Со временем и развитием наук религия уже не могла в полной мере удовлетворить запрос общества о выявлении причин преступности, в связи с этим предпринимаются попытки объяснить данное явление, определив закономерности, т.е. с помощью научного знания. Особенность многих ранних научных исследований заключалась в их нацеленности на получение однозначного ответа на вопрос о детерминантах преступности, без учета всех возможных факторов, способных оказывать влияние на противоправное поведение лица и на колебание количественных и качественных показателей преступности. Это привело к возникновению множества теорий, которые принято классифицировать на основании противоположных подходов: антропологического (биологизаторского) и социального (социологического).
Одними из первых сторонников концепции биологической обусловленности противоправного поведения лица были представители френологии. Так, френолого-краниоскопическая школа, исходя из положения, что все идеи, наклонности, стремления сопровождают человека, растут и развиваются вместе с развитием организма, даже могут быть исследованы и изучены путем внешнего анатомического исследования организма, в частности путем измерения и обследования черепа, его бугров и впадин, отрицает самобытность человеческого ума, всякое значение личных психических сил человека [14. С. 329-330]. По теории френологов, преступление должно рассматриваться как последствие развития одних органов в ущерб другим, а потому становится, скорее, анатомической аномалией, следовательно, о свободе преступной решимости не может быть и речи [14. С. 330].
Следующей ступенью развития биологического направления считают теорию Ч. Ломброзо, который вывел три основных постулата: психическое расстройство преступников, психическое вырождение как результат наследственности и особенная преступная организация как проявление атавизма [14. С. 334]. Ч. Ломброзо считал: «Психический процесс преступления надо всегда рассматривать как болезненное явление независимо от того, страдает преступник каким-либо психическим расстройством или нет. А за отсутствием других доказательств большое значение может иметь трансформация болезненных психических процессов вследствие наследственности, тесно связывающей между собой преступность, сумасшествие и самоубийство» [10. С. 190]. Несмотря на критику его идеи, они по сей день представляют научный интерес и не утратили своей актуальности.
Один из наиболее известных последователей Ч. Ломброзо – Р. Гарофало – сделал значительный шаг вперед в развитии биологического направления. Гарофало полагал, что преступника отличает отсутствие двух важнейших человеческих чувств – сострадания и честности (курсив мой. – Н. Ч.) либо хотя бы одного из них [5. С. 131], поэтому его считают одним из основоположников психологической концепции. На наш взгляд, это наиболее перспективное направление в рамках биологизаторского подхода.
Научное и практическое значение антропологической школы признавали многие видные деятели отечественной науки в разные исторические периоды: Н.А. Неклюдов, П.Н. Тарновская, С.В. Познышев, И.С. Ной и др. Своими исследованиями ученые-антропологи обратили внимание научной общественности на необходимость изучать личность лица, совершившего преступление, на взаимосвязь биологических свойств личности и преступного поведения [13. С. 52].
На основе критики положений антропологических теорий было предложено другое понимание причин преступности – социологическое. Основоположником социологической концепции называют социолога и математика А. Кетле, который выявил относительную устойчивость количественных и качественных показателей преступности посредством статистических исследований. Солидный статистический анализ различных аномальных проявлений (преступность, самоубийства, проституция), проведенный, в частности, Ж. Кетле, Э. Дюркгеймом, за определенный исторический отрезок времени, показал, что число аномалий в поведении людей неизбежно возрастало в периоды войн, экономических кризисов, социальных потрясений. Это опровергало теорию «врожденного» преступника, указывая на социальные корни этого явления [7. С. 72].
В опровержение теории Ч. Ломброзо Э. Дюркгейм писал: «Мы не знаем такого общества, в котором бы в различных формах не наблюдалось более или менее развитой преступности. Нам нет надобности ссылаться здесь на неизбежное несовершенство человеческой природы…» [6. С. 189]. Современный отечественный исследователь Я.И.Гилинский также рассматривает девиантное поведение как естественный и необходимый результат социума, противопоставляя его патологии [4. С. 180].
В рамках социологического направления работали многие видные деятели зарубежной науки (например, Р. Мертон, П. Сорокин, Г. Тард, Э. Сатерленд, Д. Кресси, А. Коэн, Р. Клауорд, Ф. Танненбаум, И. Гоффман, Е. Лемерт, Г. Зиммель и др.). Ряд отечественных авторов также придерживались рассматриваемой теории. В русле социологического направления проводили исследования такие известные ученые, как М.Н. Гернет, С.К. Гогель, М.М. Исаев, А.Ф. Кони, П.И. Люблинский, С.В. Познышев, Н.Н. Полянский, Х.М. Чарыхов и др. [2. С. 167]. Так, по мнению А.М. Яковлева, социо-криминологический подход предполагает выяснение того, как функционируют общественные структуры, каковы общественные процессы, как они влияют на преступность, что позволяет понять и оценить преступность не «саму по себе», а как результат (функцию) соответствующих структур и процессов [18. С. 9].
Некоторые сторонники социологического направления не исключают возможность учета антропологических выводов о детерминантах преступного поведения. Так, С.В. Познышев разработал своеобразный подход, объединив биологическое и социологическое направления [12. С. 7]. Этот автор указывал на необходимость всестороннего изучения личности преступника, включая его жизненную историю, положение в обществе, состояние его здоровья и, что немаловажно, его психическое состояние во время совершения преступного деяния, до и после него (курсив мой. – Н.Ч.) [2. С. 168]. Таким образом, С.В. Познышев предполагал не только исследование социальных причин и условий совершения преступного акта, но и рассмотрение психических факторов, способных оказывать влияние на поведение лица.
Однако чаще социологические и антропологические подходы рассматриваются как взаимоисключающие. По мере утверждения социологизаторского подхода к детерминантам преступного поведения обращение к биологической концепции стало считаться чуть ли не плохим тоном. Например, известный советский криминолог И.С. Ной был подвергнут жесткой критике за ряд положений диссертационного исследования, в которых были усмотрены отсылки к теориям Ч. Ломброзо и Р. Гарофало.
Нельзя считать появление и развитие социологического подхода крахом биологической концепции. Последняя стимулировала изучение личности преступника, в том числе его психических особенностей, для выявления причин и условий совершения противоправного деяния. Поскольку именно психология изучает личность преступника как таковую, это обусловливает привлечение психологических средств и методов, использование разработанных психологией объяснительных и сходных понятий, категорий, подчиняя их целям и задачам юридических наук, в том числе криминалистического исследования [16. С. 233].
В основе психологического направления исследований девиации лежит ряд психологических идей, в частности психоанализ, разработанный З. Фрейдом и развитый в работах психологов Э. Эриксона, К. Лоренца, Э. Фромма, А. Адлера, К. Хорни, О. Эйкхорна и др. [7. С. 71]. Психология – это одно из наиболее перспективных направлений исследований, которое представляет не только теоретический, но и практический интерес. К сожалению, иногда упоминание о необходимости «тщательного исследования субъективных, психологических свойств преступника, его темперамента и характера трактуется чуть ли не как сползание на традиции ломброзианства», несмотря на то, что психологические особенности человека, «его темперамент и характер, такие свойства, как легкомысленность, замкнутость, скрытность, жестокость, малодушие и т.п., играют важную роль в поведении людей вообще и в преступном поведении в особенности» [16. С. 233].
Вместе с тем необходимо признать, что психология не дает полное знание о детерминантах преступности. На это с сожалением указывает и О.Г. Кравцов: «Казалось бы, психология с многообразием школ и подходов, сложных теоретических конструктов и практико-ориентированных моделей, область знаний, где накоплено столько знаний о человеке и его поведении, должна была бы просто ответить на вопрос о причинах преступного поведения» [8. С. 208]. Анализ современной психологической литературы по проблеме противоправного поведения позволяет выделить несколько различных подходов к определению его детерминант.
Первый тип подходов в своей основе содержит предположение, что девиантное и преступное поведение детерминировано внутренними психологическими особенностями индивида. Так, многие специалисты в области юридической психологии считают, что существуют определенные психологические характеристики личности, оказывающие влияние на вероятность совершения преступных деяний. К наиболее часто обсуждаемым особенностям относят импульсивность, агрессивность, социальную отчужденность, склонность к риску, тревожность в сочетании с отрицательным содержанием негативной среды [2. С. 170]. Из этого следует, что лица, наделенные этими психологическими чертами, чаще совершают преступные деяния, чем те, у кого они отсутствуют. В рамках данного подхода агрессивность получает, с одной стороны, статус психологической причины преступного поведения, а с другой – это характеристика, которая отличает людей с девиантным и делинквентным поведением от законопослушных [8. С. 209]. Эти положения отчасти перекликаются с теориями френологов, Ч. Ломброзо и других представителей биологического направления, где особенностями строения тела объясняли дальнейшее противоправное поведение субъекта. Именно эти положения были подвергнуты наибольшей критике со стороны представителей классической школы права в связи с тем, что последовательно следуя данной концепции, можно прийти к выводу о том, что вынужденный преступник не может нести ответственность за свои действия, поскольку он никак на них не влияет.
Представители западной классической школы в социологии и юриспруденции отстаивали безраздельное господство свободной воли, согласно этой теории человек имеет не обусловленное внешним влиянием и обстоятельствами моральное сознание и обладает свободной волей к совершению доброго или злого [9. С. 249]. Согласно этому подходу именно лицо является носителем и источником своего поведения, его действия проанализированы им самим, и постулируется, что только он (его свободная от всего воля) принял решение о нарушении уголовно-правового запрета. Эмоции, опыт, нарушения в психической сфере затрудняют процесс принятия им решения, но не препятствуют ему.
О.Г. Кравцов выделяет несколько проблем, возникающих в связи с применением последнего подхода. Вот что он говорит по этому поводу: «Во-первых, как показывают наши исследования и разносторонняя практика работы в различных колониях, рационального в том, что делают преступники, немного» [8. С. 211], и далее – «во-вторых, сам по себе процесс принятия решения и соответствующая модель предполагают наличие у преступника определенной цели, образа желаемого будущего перед совершением преступления» [8. С. 211]. В самом деле, предугадать поведение лица в той или иной ситуации можно только самым приблизительным образом, даже имея исчерпывающую информацию о субъекте.
Вопреки всем трудностям систематизации и применения психологических знаний во всем мире сейчас наблюдается чрезвычайное ускорение развития психологических исследований, в том числе направленных на изучение девиантного поведения лица. XXI в. ознаменован биотехнической революцией, которая ставит на повестку дня переосмысление фундаментальных основ понимания природы человека, его поведения, в том числе и преступного [11. С. 83]. Так, признается актуальной теория эндокринной обусловленности, которая является одним из ответвлений биологической концепции и связывает преступное поведение с нарушениями в гормональной сфере. По данным ученых, почти одна треть всех заключенных страдают эмоциональной неустойчивостью, связанной с заболеваниями желез внутренней секреции [5. С. 131]. А в защиту теории генетической обусловленности В.З. Тарантул приводит факт, когда адвокаты убийцы в американском суде помогли своему клиенту избежать смертного приговора, использовав результаты генетической экспертизы, подтвердившей наследственную склонность подсудимого к убийствам [15. С. 210]. И это пример существующей действительности, а не предмет научной фантастики.
Тенденция ограничения социологической школы в трактовке детерминант преступности подтверждается во многих странах. Например, Британский Совет по биоэтике в октябре 2002 г., в связи с появлением сообщения об идентификации «гена преступности», выступил с заявлением, что судьи должны иметь возможность изучать генетическую структуру обвиняемых перед вынесением приговора, а генетическая предрасположенность человека к антиобщественному поведению должна быть для суда таким же фактором, как психиатрическая экспертиза [11. С. 86]. В связи с этим все чаще говорят о возникновении новой научной дисциплины – нейроюстиции, которая пропагандирует использование новейших технологий в исследовании головного мозга и спирали ДНК человека в сфере уголовного права для установления «субъективных» обстоятельств (например, степени вины).
Посредством снимков, сделанных с помощью магнитно-резонансной томографии (МРТ), можно буквально «увидеть» эмоции человека, совершившего преступное деяние, и, по мнению некоторых авторов, в будущем суд при принятии решения о вменяемости или невменяемости лица, о виновности или невиновности, а также о степени вины, в том числе будет опираться на результаты исследования головного мозга и ДНК подсудимого. Фактически, мы стоим на пороге величайшей революции в уголовном судопроизводстве, когда снимки МРТ, отражающие эмоциональную картину подсудимого в отношении совершенного им деяния, будут использоваться в качестве доказательств в суде.
Современная наука уже получила достаточно доказательств того, что человеческий мозг подвержен внешнему воздействию (например, когда из-за психической или физической травмы у лица абсолютно меняются психические реакции). Повсеместные исследования спирали ДНК уже позволяют выявлять нарушения в генетическом коде субъекта, которые вполне могут повлиять на предвидение и осознание лицом общественной опасности своих поступков, а также на возможность снижения контроля за собственным поведением.
В нашей стране новое течение в уголовном судопроизводстве пока не получило поддержки. Однако это не значит, что российские ученые-криминологи стоят на месте. Последние научные достижения в отечественной криминологической науке ознаменованы комплексным подходом к пониманию причин преступности, когда авторы не только говорят о необходимости учитывать какое-то одно направление (социальное, биологическое или психическое), но и предлагают использовать их в комплексе. Накопленные клинические и экспериментальные данные позволяют утверждать, что не существует линейной зависимости между девиантными действиями и каким-либо одним конкретным фактором или механизмом [2. С. 170]. Современные подходы к изучению детерминант преступности в аспекте психологического направления связаны с рассмотрением психологической структуры личности самого преступника на различных уровнях. Исследованиями в этой области занимаются Я.С. Васильева, Е.В. Змановская, О.О. Успенская и др.
О.О. Успенская выделяет следующие уровни: «Психологические (взаимосвязанные) подструктуры одновременно являются уровнями личности: первый – биологически обусловленная подструктура (природные свойства типа нервной системы, возрастные, половые и даже патологические свойства психики, темперамент); второй уровень – все индивидуальные свойства отдельных психологических процессов, ставшие именно свойствами личности, придающие ей особенность (индивидуальность проявления памяти, эмоций, ощущений, мышления, восприятия, чувств и воли); третий – социальный опыт, в который входят приобретенные личностью знания, навыки, умения и привычки (все это базируется на элементах предшествующих подструктур); четвертый уровень – направленность личности, оцениваемая с позиций социально-психологического анализа (направленность, взятая как целое, «раскладывается» на влечение, желания, интересы, склонности, идеалы, индивидуальное мировоззрение и миропонимание и высшая форма направленности – убеждения)» [17. С. 248]. Я.С. Васильева и Е.В. Змановская выделяют две группы характеристик личности, обусловливающих девиантное поведение: общие интегральные свойства и содержательно-динамические характеристики [2. С 171]. Среди характеристик личности, относящихся к первой группе, особый интерес для нас представляет высокое напряжение в межличностных отношениях, а также эмоционально-регуляционная дестабилизация. И то, и другое часто вызвано эмоциональным отчуждением в семье, вызывающим неспособность субъекта регулировать собственные эмоциональные реакции на воздействие извне. Среди характеристик личности, относящихся ко второй группе, можно обратить внимание на поляризацию свойств темперамента и активности, поляризацию самооценки, оценок, аффектов, недоверие, враждебность, интолерантность, конфликтность, доминирование негативных аффектов (тревога, агрессия, депрессия), высокую активность архаичных видов защиты, низкую эффективность попыток совладать со стрессом, отчуждение и враждебность [2. С. 171].
Я.С. Васильева и Е.В. Змановская в комплексе факторов, наиболее значимых для психологической диагностики и социальной работы, выделили:
- социальные и демографические детерминанты (возраст от 18 до 35 лет, низкий уровень образования, низкий социальный статус, низкое или неустойчивое материальное положение, плохие жилищные условия, отсутствие трудовой занятости, нестабильные заработки, отсутствие семьи, наличие трех и более детей);
- социально-психологические детерминанты (высокий уровень социальной фрустрации личности, отсутствие семейной поддержки / родственных связей, нарушенная или недостаточная социализация);
- психологические детерминанты (склонность к риску, склонность ко лжи, тревожность, агрессивность, несформированность смысложизненных ориентаций, импульсивность, склонность к нарушению норм и правил, высокий уровень отчуждения личности);
- криминологические детерминанты (криминальный опыт, наличие судимости, общение в асоциальной криминальной среде);
- медицинские (психопатизация, органические и функциональные поражения ЦНС, наличие аддикций (алкогольная, наркотическая, игровая и т.д.), неблагоприятная наследственность).
Можно предположить, что эмоции включены в психологические факторы, обусловливающие совершение противоправного поступка. Однако необходимо отметить, что далеко не все из перечисленного можно отнести к группе эмоциональных состояний. Например, импульсивность не относится к таковым, поскольку это черта характера связана во многом с типом темперамента. Таким образом, в группу психологических детерминант, предложенных Я.С. Васильевой и Е.В. Змановской, помимо эмоций входят и иные психические состояния, а также психические процессы.
Здесь уместно отметить, что эмоциям среди психологических факторов, порождающих преступность, до сих пор не уделяется должного внимания. Обычно их упоминают вскользь, и они не занимают самостоятельное место в этой цепочке. Согласиться с этим нельзя, поскольку именно эмоциональные состояния во многом задают направленность деятельности человека, посредством них личность определяет, что носит для нее приоритетное значение. Такое пренебрежительное отношение к данной проблеме в последнее время меняется – все больше число ученых (например, Ю.М. Антонян, В.В Романов, И.Д. Мариновская, С.Н. Тихомиров, М.И. Еникеев) рассматривают эмоции в контексте причин и условий девиантного поведения лица. Например, многие авторы при изучении причин и условий совершения преступлений указывают на такое эмоциональное состояние человека, как тревожность, причем она исследуется не только на личностном уровне, но и на уровне социума. Ю.М. Антонян при анализе причин корыстной преступности пишет следующее: «Совершению корыстных преступлений, опять-таки в массовых масштабах, способствует высокий уровень тревожности людей, которые не уверены в завтрашнем дне, а потому готовы к корыстным действиям, чтобы отвести от себя нужду и нищету» [1. С. 3].
На уровне социума анализируется и стресс как один из факторов, порождающих преступность. Например, Ю.А. Воронин указывает: «…Значительную часть подобных преступлений (а также случаев наркомании, алкоголизма) специалисты объясняют разрушительными психологическими, эмоциональными стрессами, порожденными постоянной необходимостью вести борьбу за выживание в условиях жесткой экономической и социальной конкуренции» [3. С. 70].
Возрастающее количество исследований психических состояний и процессов демонстрирует научной общественности значимость и глубину воздействия эмоций на жизнедеятельность человека, в том числе и их влияние на его противоправное поведение, также на поведенческие реакции социума. Среди различных концепций, исследующих причинный комплекс преступности, психологическое направление выполняет важную роль, а рассмотрение эмоциональных состояний как детерминант преступности, на наш взгляд, станет одним из наиболее перспективных направлений в данной области.
1. Антонян Ю.М. Причины корыстной преступности // Вестник Воронежского института МВД России. 2010. № 4. С. 1-7.
2. Васильева Я.С., Змановская Е.В. Проблема детерминации делинквентного поведения в отечественных исследованиях // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2011. № 1 (49). С. 166-172.
3. Воронин Ю.А. Преступность и ее первопричины: криминолого-политологическая интерпретация // Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 27 (318). С. 62-72.
4. Гилинский Я.И. Социология девиантного поведения и социального контроля //Мир России. 1997. № 1. С. 163-184.
5. Гладышев Ю.А. Антропологические теории в криминологии о причинах преступности // Юридическая техника. 2012. № 6. С. 130-132.
6. Дюркгейм Э. Самоубийство: социологический этюд. М.: Мысль, 1994. 399 с.;
7. Кошарная Г.Б., Мордишева Л.Н. Основные подходы к изучению девиантного поведения // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. 2010. № 1. С. 70-80.
8. Кравцов О.Г. Культурно-историческая методология исследования девиантного и преступного поведения // Вестник Российского государственного гуманитарного университета. 2012. № 15 (95). С. 207-217.
9. Лелюх В.Ф., Чванова Л.В. Трактовка асоциальной девиантности и делинквентности: исторический аспект // Вестник КемГУ. 2014. Т. 2. № 1 (57). С. 247-254.
10. Ломброзо Ч. Преступный человек. Спб.: Мидгард, 2005. 877 с.
11. Овчинский В.С. Криминология и биотехнологии // Журнал российского права. 2005. № 1. С. 82-97.
12. Прозументов Л.М., Шеслер А.В. Отечественные научные концепции причин преступности // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2014. № 1. С. 49-58.
13. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть общая. Том 1. Тула: Автограф, 2001. 800 c.
14. Тарантул В.З. Геном человека: энциклопедия, написанная четырьмя буквами. М.: Языки славянской культуры, 2003. 499 с.
15. Торопова Н.В. Психолого-криминалистический подход к изучению преступного поведения и личности преступника // Вестник Томского Государственного Педагогического Университета. 2012. № 6 (121). С. 233-235.
16. Успенская О.О. Психофизиологические факторы женской преступности // Вестник МГЛУ. 2008. Выпуск 550. С. 246-262.
17. Яковлев А.М. Криминология: социология преступности. Учебное пособие. М.: Норма, 1996. 293 с.
