Volgograd, Volgograd, Russian Federation
from 01.01.2020 until now
Volgograd, Volgograd, Russian Federation
VAC 12.00.10 Международное право; Европейское право
VAC 12.00.12 Криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность
VAC 12.00.14 Административное право; административный процесс
UDK 34 Право. Юридические науки
GRNTI 10.07 Теория государства и права
OKSO 40.06.01 Юриспруденция
BBK 67 Право. Юридические науки
BBK 60 Общественные науки в целом
BISAC LAW000000 General
The article examines the main areas of the system of implementing the rights and obligations of economic entities that have significant transformational potential, identifies and systematizes the key areas of development and problems in these areas, and suggests options for further optimizing development. The article summarizes specific areas where reforms are already taking place, analyzes the latest legislative changes in these areas and the results of their testing, and draws conclusions about the main directions of the state's legislative thought. The work was supported by Russian Science Foundation (project №18-78-10075).
implementation of the right, use, execution, compliance, business entities, Informatization
В теории права и в отраслевых науках долгое время основное внимание уделялось правоприменению как ключевой форме реализации права. При этом данная тенденция сохранилась и после перехода к рыночной экономике, когда роль частноправовых отношений существенно возросла. Тем не менее, непосредственная реализация права, включающая в себя соблюдение запретов как пассивное поведение, исполнение обязанностей как активное принудительное и использование как активное добровольное, сегодня нуждается в предметном изучении не только в связи с означенной недооценкой этих форм реализации правовых норм, но и в связи с существенной трансформацией их традиционной парадигмы.
В соответствии с этим, целью настоящего исследования является оценка современного состояния и определение векторов развития системы реализации интересов и прав хозяйственных субъектов.
Цель исследования достигается путем решения следующих задач: выявление основных аспектов реализации прав хозяйствующими субъектами, которые претерпевают трансформацию, в том числе в связи с информатизацией экономики, а также определение основных направлений их дальнейшего развития с предложением конкретных законодательных изменений на основании выявленных проблем.
Данная проблематика изучается достаточно широко в среде ученых и практикующих юристов, однако, по большей части, в мозаичном, частичном преломлении. Так, различные аспекты конкретных форм реализации прав хозяйствующих субъектов были предметом исследований Бельченко О. А., Гавриленко Д., Дядькина Д. С., Саяпина А. В., Усольцева Ю. М., Усольцевой Н. А., Позднякова Д.А., Юрасова М.Ю. При этом системно реализация прав хозяйствующих субъектов изучалась, например, Белянской О.В., Бондаренко К.Д. Следует, впрочем, отметить отсутствие фундаментальных работ в указанной области.
Непосредственная реализация прав индивидуальных и коллективных субъектов существенно разнится [1]. В частности, наиболее яркие представители последних – коммерческие организации – имеют большие правовые и материально-технические возможности, но при этом принятые ими на себя обязательства связывают их более жестко, нарушения договорных и публичных обязанностей влекут преимущественно более значительную ответственность [2].
Также, несмотря на то, что хозяйствующие субъекты в процессе непосредственной реализации своих прав преимущественно взаимодействуют с равными им субъектами, исполнение и использование как формы реализации права предполагают весьма тесный контакт с публичными органами. Принципиальные изменения в данной сфере носят скорее технический, чем правовой характер, однако порой они неразделимы, что невозможно рассматривать их по отдельности. Кроме того, само по себе внедрение новых технологий, создавая потенциал для усиления контроля за деятельностью предпринимателей, провоцирует технократически настроенные правительства кратно увеличивать объем правового регулирования, смещать акценты с требования соблюдения хозяйствующими субъектами запретов на исполнение ими как материально-правовых, так и процедурных обязанностей.
Стоит оговориться, что хозяйствующие субъекты как организации и иные лица, осуществляющие приносящую доход деятельность, имеют различный объем прав и обязанностей: он существенно отличается, например, у коммерческих и некоммерческих организаций. Однако принципиальная возможность непосредственной реализации прав имеется у всех хозяйствующих субъектов, в связи с чем большая часть выводов будет применима ко всем из них. При этом, поскольку наиболее характерно и контрастно специфика реализации прав и контрасты ее изменения прослеживаются на примере коммерческих организаций, преимущественно рассматриваться будут именно их примеры.
Существующую систему реализации прав хозяйствующих субъектов можно условно разделить на следующие сферы, имеющие значительный трансформационный потенциал:
- Широкий спектр договорных возможностей расширения как количества прав и обязанностей сторон, так и вариантов их реализации.
Обратной стороной этих потенций являются высокая степень императивности принятых на себя обязательств, жесткая детерминированность последствий правореализационных действий и требование более активной позиции в совершении актов использования своих прав.
Так, в соответствии со статьями 310, 450.1 Гражданского кодекса Российской Федерации в отношениях между субъектами, осуществляющими предпринимательскую деятельность, право на расторжение (прекращение) договора может быть реализовано не только путем обращения в суд, достижения сторонами соглашения о том либо одностороннего отказа в предусмотренных законом случаях, но и путем одностороннего отказа от договора (исполнения договора) по основаниям, указанным в самом предпринимательском договоре (в том числе подобный отказ может иметь ничем не обусловленный характер).
Вместе с тем, статья 450.1 Гражданского кодекса РФ содержит также предписания, демонстрирующие обязательный характер последствий действий хозяйствующих субъектов: отказ от осуществления права такими лицами лишает их возможности реализовать его в будущем, такие же последствия имеет нарушение срока, установленного для использования права.
Еще одним характерным примером является возможность снижения судом неустойки на основании статьи 333 Гражданского кодекса РФ: по общему правилу право суда снизить ее имеет безусловный характер, однако лицо, осуществляющие предпринимательскую деятельность, для рассмотрения судом вопрос о снижении неустойки должно использовать свое право заявить соответствующее ходатайство.
При этом закон констатирует, что и у субъектов предпринимательской деятельности могут быть затруднения с реализацией прав. В частности, пункт 3 статьи 428 Гражданского кодекса РФ распространяет свое действие в том числе на хозяйствующих субъектов, предоставляя им право требовать изменения либо расторжения в суде договора, заключенного при явном неравенстве переговорных возможностей. Впрочем, данное право также требует активной позиции при его использовании, причем как в момент заключения договора (направление протокола разногласий), так и готовность субъекта к судебному разбирательству.
Все указанные нормы были введены либо изменены до текущей редакции Федеральным законом от 08.03.2015 № 42-ФЗ, что свидетельствует о целенаправленном стремлении законодателя одновременно расширить свободу и ответственность хозяйствующих субъектов, предоставить им новые возможности реализации своих прав, но при этом побудить занимать активную позицию при их использовании и нести ответственность за свое поведение. Данная тенденция представляется безусловно позитивной, в связи с чем необходимо ее дальнейшее развитие, например, установление запрета на снижение договорной неустойки для субъектов предпринимательской деятельности, которые не использовали свое право, предусмотренное статьей 428 Гражданского кодекса РФ.
- Электронное взаимодействие между хозяйствующими субъектами.
Возможность заключения договора в виде электронного документа и обмена электронными сообщениями в качестве юридически значимых предоставлена акторам хозяйственных отношений достаточно давно, в связи с чем на данный момент подобная практика не только чрезвычайно развита в обороте (сегодня не так просто уже найти договор, в разделе «реквизиты сторон» которого отсутствуют адреса их электронной почты), но и получила достаточное количество судебных толкований, чтобы считаться общераспространенной [6].
При этом значимой «точкой роста» в части формы реализации хозяйствующими субъектами своих прав является расширение применения «смарт-контрактов», которые легализованы в 2019 году путем включения в понятие письменной формы сделки применения информационных технологий [3, 5].
- Двойственность вектора развития взаимодействия хозяйствующих субъектов с государственными органами.
С одной стороны, в настоящий момент предпринято значительное количество мер, снижающих число случаев реализации хозяйствующими субъектами права в виде исполнения публичных обязанностей (например, создание Единого реестра субъектов малого и среднего предпринимательства дает включенным в него лицам среди прочего предоставлять меньшие объемы отчетности, обеспечить реализацию «надзорных каникул» для малых предприятий), облегчающих взаимодействие с государственными органами («Личный кабинет налогоплательщика юридического лица»).
С другой, увеличение возможностей контроля влечет введение новых обязанностей, исполнение которых затруднительно для хозяйствующих субъектов в силу затратности или неочевидности, что приводит к их исключительно формальному исполнению (например, при специальной оценке условий труда) либо полному игнорированию (предоставление формы 2-ТП (отходы) даже теми организациями, у которых твердые бытовые отходы существуют только в виде бумажных отходов).
Таким образом, хозяйствующие субъекты в процессе непосредственной реализации своих прав взаимодействуют как с равными им субъектами, так и с публичными органами. Принципиальные изменения в сфере реализации прав носят и технический, и правовой характер, в связи с чем их невозможно рассматривать по отдельности.
В области взаимодействия хозяйствующих субъектов между собой стоит отметить широкий спектр договорных возможностей расширения как количества прав и обязанностей сторон, так и вариантов их реализации. Обратной стороной этих потенций являются высокая степень императивности принятых на себя обязательств, жесткая детерминированность последствий правореализационных действий и требование более активной позиции в совершении актов использования своих прав.
Законодатель стремится одновременно расширить свободу и ответственность хозяйствующих субъектов, предоставить им новые возможности реализации своих прав, но при этом побудить занимать активную позицию при их использовании и нести ответственность за свое поведение. Данная тенденция представляется безусловно позитивной, в связи с чем необходимо ее дальнейшее развитие.
Развивается электронное взаимодействие между хозяйствующими субъектами. Возможность заключения договора в виде электронного документа и обмена электронными сообщениями в качестве юридически значимых находятся на высокой стадии внедрения, следующим шагом должно стать расширение применения «смарт-контрактов» [4].
В области взаимодействия хозяйствующих субъектов с публичными органами стоит отметить меры, снижающие число случаев реализации хозяйствующими субъектами права в виде исполнения публичных обязанностей, облегчающие взаимодействие с государственными органами, и одновременно меры по введению значительно числа новых обязанностей.
Таким образом, традиционная система реализации прав хозяйствующих субъектов в Российской Федерации уже значительно оптимизирована к современным реалиям, однако продолжает свое развитие преимущественно в конструктивном направлении.
1. Belyanskaya O.V. Realizaciya norm prava v neposredstvennoj forme (na primere hozyajstvuyushchih sub"ektov) // Pravovaya politika i pravovaya zhizn'. 2018. № 3. S. 146-150.
2. Bondarenko K.D. Sub"ekty mekhanizma neposredstvennoj realizacii prav i svobod lichnosti: teoretiko-pravovoe issledovanie: avtoref. dis.. kand. yurid. nauk / K.D. Bondarenko. - Belgorod, 2018. - 22 s.
3. Dyad'kin D. S., Usol'cev YU. M., Usol'ceva N. A. Smart-kontrakty v Rossii: perspektivy zakonodatel'nogo regulirovaniya // Universum: ekonomika i yurisprudenciya. 2018. №5 (50). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/smart-kontrakty-v-rossii-perspektivy-zakonodatelnogo-regulirovaniya (data obrashcheniya: 12.09.2020).
4. Elektronnaya forma sdelok i "smart-kontrakty": chto eto takoe i kak mozhet povliyat' na privychnoe pravoprimenenie? URL: https://www.garant.ru/ia/opinion/author/gavrilenko/1299018/ (data obrashcheniya: 12.09.2020).
5. YUrasov M.YU., Pozdnyakov D.A. Smart-kontrakt i perspektivy ego pravovogo regulirovaniya v epohu tekhnologii blokchejn URL: https://zakon.ru/blog/2017/10/9/smart-kontrakt_i_perspektivy_ego_pravovogo_regulirovaniya_v_epohu_tehnologii_blokchejn (data obrashcheniya: 12.09.2020).
6. Chohan U. Initial Coin Offerings (ICOs): Risks, Regulation, and Accountability // https://papers.ssrn. com/sol3/papers.cfm?abstract_id=3080098.
