Moscow, Moscow, Russian Federation
The article traces the fate of the liberal project in modern Russia as an ideology and socio-economic practices. Trends in the actualization of this project in the period of the late "perestroika", the rise and fall of the popularity of liberalism in the post-Soviet period of life of the country are identified. It is shown that in politics, economics and culture of post-Soviet liberal elite was a vivid example of radical, revolutionary approach to social change in the context of the rigidly posed a utopian goal: quickly and actively to complete the process of forming in Russia of the liberal ideal of the Western type. Liberal universalism is interpreted as the negation of national values. The author comes to the conclusion that today in the Russian mass consciousness, liberalism is rather associated with social disaster and national humiliation, and not with an attractive social ideal.
Russian liberalism, the liberal project, ideology, reform, revolution, radicalism, political parties, the conservative model.
В современной России понятие «либерализм» стало знаковым и нарицательным. В конце 1980-х – начале 1990-х гг., во времена поздней Перестройки и ранней государственности Российской Федерации, именно акцентация своей «либеральности», либеральных «рецептов» спасения общества и либеральных проектов общественных преобразований приносила явный успех тем или иным политическим силам. «Жажда перемен» охватила тогда значительную часть общества, особенно интеллигенцию, которая стала главным носителем радикальных идей актуализировавшегося российского либерального проекта, который, казалось, «ушел в небытие» после провала политического эксперимента Февральской революции 1917 г. и проигранной февралистами Гражданской войны. Так, современный исследователь С.Г. Кара-Мурза приводит любопытный список либерально-революционных «ожиданий» значительной части советской интеллигенции времен перестройки: «цель революции – дать свободу советскому человеку и установить демократический строй», «революция направлена на разрушение коммунистической системы и возрождение России», «революция призвана построить в России правовое государство», «революция имеет целью установление в России высоких норм нравственности», «революция означает переход к более высоким интеллектуальным стандартам общественной жизни», «революция имеет целью создать взамен порочной плановой системы эффективную экономику», «революция приведет к расцвету русской культуры» [5, с. 249].
Апогеем радикально-либеральных умонастроений стало триумфальное избрание Б.Н. Ельцина Президентом России 12 июня 1991 г. С 1992 г. именно под знаменем либерализма активно проводились политические и экономические реформы, а через средства массовой информации в общественное сознание «дорогих россиян» интенсивно и изощренно-агрессивно внедрялись идеи о прогрессивности, современности, значимости, и даже безальтернативности западных либеральных ценностей и либерально-рыночного пути развития.
Это хорошо прослеживается и на опыте создания новой партийной системы. Формирование партийного спектра в позднем СССР было связано с попытками реформ социально-политической системы и адаптации к советским реалиям западного опыта политического плюрализма, обозначенное «М.С. Горбачевым как курс на демократизацию социализма» [9, с. 17]. И уже на первом этапе этого процесса, в конце 1980-х гг., в информационном пространстве стали доминировать партии радикал-либеральной, прозападной ориентации («Демократический союз» В.И. Новодворской, «Партия экономической свободы» К.Н. Борового и др.) [6, с. 172].
Если брать формальную «представленность» в социально-политической сфере постсоветской России определенных идеологических сил, то и сначала 1990-х гг. также можно заметить серьезное превосходство либералов над представителями иных идеологических проектов. К либералам здесь относится политическая и экономическаяэлита 1990-х гг., олицетворяемая, прежде всего, структурами исполнительной власти – так называемая ельцинская команда «молодых реформаторов» (Е. Гайдар, А. Чубайс, Б. Немцов, С. Кириенко, А. Кох и др.), а с 2000-х гг. сюда традиционно причисляют весь социально-экономический блок Правительства РФ (Г. Греф, А. Кудрин, М. Зурабов, В. Христенко, Э. Набиуллина, А. Улюкаев, Д. Ливанов, А. Силуанов, М. Орешкин и др.). К либералам относится и значительная часть влиятельного медиа-сообщества (Н. Сванидзе, А. Венедиктов, М. Ганапольский, К. Собчак, Ю. Латынина, В. Познер и др.). Институционально-либеральный спектр постсоветской России был представлен такими политическими партиями, как «Яблоко» (Г. Явлинский), «Движение демократических реформ» (А. Собчак), «Партия российского единства и согласия» (С. Шахрай), «Вперед, Россия!» (Б. Федоров), «Демократический выбор России» (Е. Гайдар), «Общее Дело» (И. Хакамада) и др. Две последних, а так же ряд других мелких партий либеральной ориентации в 1999 г. образовали «Союз правых сил» (С. Кириенко, Е. Гайдар, Б. Немцов, И. Хакамада, Н. Белых).
Если иметь ввиду публичную, программную составляющую лозунгов современных либералов в России, то можно заметить их заметное совпадение как с основными тезисами классического западного либерализма (Д. Локк, Ш-Л. Монтескье, Ж-Ж Руссо, И. Кант, А. Смит, В. Гумбольдт, Б. Констан, Д. Милль, И. Бентам, Г. Еллинек и др.), так и с идеологическим проектом отечественного либерализма XIX – начала XX вв., получившим определенное цивилизационное преломление на российской почве (М.М. Сперанский, Т.Н. Грановский, К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин, М.М. Ковалевский, А.Д. Градовский, Н.М. Коркунов, А.И. Васильчиков, П.Н. Милюков, П.Б. Струве, С.Л. Франк, П.И. Новгородцев, С.А. Муромцев, Л.И. Петражицкий, В.М. Гессен, Н.И. Лазаревский, С.А. Котляревский, Ф.Ф.Кокошкин, В.А.Маклаков и др.). Здесь также присутствует базовая ориентация на западные идеи и образцы; декларируется приверженность «общечеловеческому» прогрессивному развитию в направлении формирования гражданского общества, осуществления либеральных свобод и функционирования «правового государства». В либеральном правовом государстве подразумевается строгое разделение властей, баланс между административной вертикалью и системой местного и регионального самоуправления на общефедеральном уровне, наличие парламентской системы европейского типа и т.д. Но если посмотреть на ситуацию в постсоветской России не в контексте публично-политической риторики и программатики российских либералов, а на практику реализации современного либерального проекта, то перед нами предстает своеобразный симбиоз - «российский анархолиберализм» [2, с. 111].
И в экономике, и в политике, и в культуре деятельность постсоветской либеральной элиты явилась ярким примером радикального, революционного подхода к общественным преобразованиямв контексте жестко поставленной утопической цели: максимально быстро и активно завершить процесс формирования в России либерального идеала западного типа. Процесс реализации либерального проекта виделся следующим образом: после максимально быстрого «внедрения» передовых рыночных «образцов», новые экономические институты «заработают» и подтянут все иные «отсталые» - социальные, политические, духовные – сферы общественной жизни России до необходимого уровня «цивилизованных» (западных) стран, прежде всего - США. При этом целенаправленно и осознанно применялись кардинальные и ускоренные меры тотального превращения страны в периферийную часть западного мира, в квази-суверенное образование, живущее по предписанным западным моделям, и обслуживающее интересы глобальной метрополии. Профессор К.А. Феофанов обозначает строгие временные рамки практической интенсификации современного либерального проекта в России – с момента победы «демократических сил» над «путчистами» 21 августа 1991 г. до телевизионного обращения и ухода в отставку Президента Б. Ельцина 31 декабря 1999 г., в продолжение восьми лет, четырех месяцев и десяти дней [10, с. 195].
Исходя из собственного проектно-радикального подхода, либеральная элита начала свою деятельность с разрушения Советского Союза, а под видом «реформ» приступила к реализации преобразований революционного характера, коренным образом изменяющих структуру социальных, политических, экономических, национальныхотношений в обществе. Радикальность шагов была во всем: если демократизация – то до танкового расстрела российского парламента, если экономическая либерализация - то вплоть до обнищания большинства населения, если приватизация – то до вырастания мощнейших мафиозно-олигархических структур[4, с. 274].
В результате реализации современного либерального проектагосударство «ушло» из жизненно важных сфер российского общества: социального обеспечения, экономического регулирования, науки, образования, культуры. Акцентация «биологической базы» проводимых реформ (выживают лишь конкурентоспособные особи) воплотилась в становлении жестокой социал-дарвинистской модели общественной жизни России. В сфере государственного строительства шло своеобразное «выстраивание федеративных отношений», в результате чего процессы децентрализации и суверенизации административно-территориальных и национальных образований остро поставили вопрос о сохранении России как единого и суверенного государства.
Либеральный универсализм, связанный с отрицанием национально-государственных ценностей, проявился в стремлениях к унификации общественной жизни страны по «мировым стандартам». Это совпало с мощной пропагандистской компанией по дискредитации российского патриотизма как «красно-коричневой чумы», «последнего прибежища негодяев» и т.п. В медиапространстве постсоветской России агрессивная либеральная пропаганда тесно переплелась с политическими идеологемами: «свобода личности», «цивилизованные страны Запада», «прогресс», «толерантность», «советский тоталитаризм», «сталинский террор», «ужасы ГУЛага» и т.д. Под видом исторической, политической, экономической «аналитики» происходило постулирование банальных либеральных догматов, наряду с постоянной апелляцией к опыту либеральных систем стран современного Запада. При этом идеологические оппоненты либералов, особенно сторонники советской модели общества, выступали своеобразным «диссидентским фоном», отступниками от «единственно верного учения». Они подвергались обструкции, публично высмеивались и унижались.
Но все ожидания «либерального чуда» времен советской перестройки и ранней российской государственности обернулись в реальности своими антиподами. Во второй половине 1990-х гг. С.Г. Кара-Мурза подводил некоторый промежуточный итог реализации либерального проекта. Усматривая многие беды страны в идеализме и отсутствии рационального мышления российской интеллигенции, он отмечал: «За десять лет ваших усилий сломано все то, что вы считали чудовищным порождением советского строя. Распущен СССР, ликвидирована КПСС. Уничтожена промышленность, которая «работала на себя, а не на человека». Свернута тоталитарная наука и закрыты пионерлагеря («ГУЛаг для детей»). Разоружена и втоптана в грязь армия. Ликвидирована плановая система, собственность отдана в частные руки. Устранена цензура, и распространение слова контролируется вами. Весь список претензий к советскому строю, который был вами предъявлен, режим Горбачева – Ельцина выполнил полностью» [5, с.249]. По оценке выдающегося российского философа А.А. Зиновьева, либеральное государство 1990-х гг. «довело до предела капитуляцию страны перед Западом. Оно планомерно и сознательно разрушило обороноспособность страны… Наступило неслыханное обнищание подавляющего большинства населения» [3, с. 284].
Практика радикал-либерального реформирования России 1990-х гг. развеяла многие перестроечные и постперестроечные идеологические «мифы». Вся парадигма «западных ценностей» устойчиво приобрела для российского общества характер абстракций и идеологических штампов на фоне политической и социально-экономической нестабильности, культурного кризиса самоидентичности, дезинтеграции и регионализации, обострившихся социальных проблем, падения уровня жизни, безработицы, безденежья и т.д. [8, с. 119]. В результате ускоренной реализации современного либерального проекта, в России сложилась олигархическая система, в основе которой лежит несправедливое перераспределение национальных богатств в пользу немногочисленных людей, «семей» и кланов, и «включенность» этих постсоветских «избранных» в мировые экономические и управленческие процессы под руководством уже глобальной олигархии.
Важно также отметить, что определенная (не идеократическая) часть постсоветской политической и экономической элиты - в экзистенциальном смысле – оказывалась внеидеологичной, хотя с 1991 г. на знаменах новой «руководящей и направляющей силы» был обозначен прозападный ультралиберализм, отраженный, в частности, во всех основных правовых документах российского государства. Однако, данная идеологическая модель стала лишь прикрытием гедонистических и коррупционных устремлений определенной части отечественной элиты, и в силу этого объективно оказывалась инструментом разрушения нашей страны. Не вызывает также сомнения императив, что рост социальных проблем в современной России прямо пропорционален количеству активов российских чиновников и влиятельной отечественной экономической элиты на Западе.
В целом социально-политическая и экономическая практика следования прозападной либерально-идеологической модели преобразований оказалась неорганичной для российского общества, а сама модель показала свою ментальную некоррелируемость для целей успешного развития страны. Вероятно, позитивный вариант данного развития связан с не частичным, а полным ее отторжением [7, с. 9–10].
Либеральный вестернизированный проект 1990-х гг. уже в 2000-х гг. подвергся серьезной корректировке в политико-культурной и информационной сферах, но во многом сохранил свой вектор в экономической модели развития страны. Специфика нынешней, весьма условной «национальной идеи России» при внимательном анализе позволяет выявить ряд противоречий. Например, современная либеральная экономическая программатика, являясь органическим продолжением реформ 1990-х гг., соседствует с публичным дистанцированием от «грехов ельцинской эпохи», но при этом апелляция к самобытности, «особости» России вполне уживается с постулированием «универсальных» (западных) либеральных идеологем. Если анализировать публично-политическую риторику значительной части современного российского истеблишмента, то можно сделать вывод о том, что «ценностными опорами» стратегии «выживания» по-прежнему (как и в 1990-е гг.) остаются основные параметры западной либерально-рыночной модели общества, модели - интеллектуально, организационно, политически и экономически обанкротившейся к середине второго десятилетия XXI в.
Но здесь необходимо подчеркнуть, что сама проблематика реализации либеральных реформ в России, как в прошлом, так ив современности, оказывается теснейшим образом связанной с феноменом отечественного радикализма, оппозицией которому неизменно предстает консервативная модель. В основе консервативной модели лежат идеи непрерывности истории народа, творческой связи поколений, преемственности в общественном развитии и прагматического реформирования. Консерватизм принципиально «анти-утопичен» – в поле его зрения всегда находится социальная реальность, а не умозрительный общественный идеал. Любые преобразования должны быть нацелены на совершенствование и обновление уже существующего «порядка вещей», без отказа от основополагающих принципов устройства и функционирования общества, от традиционных ценностей и культурных норм. Главным «действующим лицом», согласно консервативной модели, должно быть национально-ориентированное государство.
Постепенная культурно-политическая «реанимация» консервативной модели в России началась уже с начала XXI в. После тотально-либеральных реформ страна к началу 2000-х гг. подошла в состоянии серьезного государственного ослабления, грозящим внутренним распадом и завершением национальной истории. Главной причиной выживания и дальнейшего заметного усиления России в 2000-е годы стали серьезные, порой экстренные меры новой политической элиты во главе с В.В. Путиным. Была значительно усилена «вертикаль власти» и управляемость страной, предотвращена потенциальная опасность раскола РФ по национальному и региональному признаку, усилен контроль над базовыми отраслями российского промышленности, укреплены Вооруженное Силы и сфера ВПК, возобновились космические программы. На международной арене были обозначены национальные интересы Российской Федерации, а мировому сообществу заявлена позиция необходимости построения «многополярного мира» в противовес «однополярному» во главе с США (Мюнхенская речь В.В. Путина в 2007 г.).
Следующим этапом усиления консервативной модели в России стали события на Украине 2014 г., присоединение Крыма и военная агрессия Киева против Донбасса. С этого момента мировая политическая ситуация резко обострилась и поляризовалась: США и Европейский Союз поддержали новые украинские власти, предполагая использовать их как «геополитический таран» против возрождающейся России, а Президент РФ В.В. Путин квалифицировал произошедшее на Украине как антиконституционный государственный переворот. В отношении России были объявлены экономические санкции, начался новый жесткий этап межцивилизационной конфронтации по линии «Запад-Россия».
Украинские события всколыхнули общественные настроения в России, заставили вспомнить о былом государственном величии страны. Во многом ответом на эти общественные запросы стала «Крымская речь» В.В. Путина 18 марта 2014 г. Здесь была обозначена концепция «Русского Мира» как особой, уникальной цивилизации, твердо заявлено о приоритетах национальных интересов России в международной политике, подчеркнута деструктивная роль коллективного Запада во главе с США в современном мире. Получила популярность также культурологическо-консервативная позиция Президента Путина, условно названная аналитиками как концепция «Духовных скреп». Согласно ей, культурными ориентирами для России являются не западные либеральные ценности, навязываемые всему миру как универсальные, а традиционные духовные, нравственные, религиозные ценности многовековой российской цивилизации.
В России XXI в. либерализм как серьезная идеологическая сила постепенно сходит с политической арены. Сегодня в массовом общественном сознании либерализм ассоциируется с радикальным реформаторством 1990-х гг., с идеологией и деятельностью части внесистемной, прозападной оппозиции действующей власти в 2000-е гг., а после воссоединения Крыма и г. Севастополя с Россией в 2014 г. – с позиционированием необходимости возвращения полуострова Украине.Избрание по партийным спискам и участие в работе Государственной думы РФ III созыва (2000–2003 гг.) стал для крупнейших российских либеральных партий – СПС и «Яблоко» – последним электоральным успехом. С тех пор социальная база поддержки либерализма неуклонно снижалась (что заметно, в частности, и на примере контент-анализа российских социальных сетей [1, с. 115–120]). Так, например, по результатам выборов в Государственную думу РФ VII созыва, состоявшихся 18 сентября 2016 г., либеральные партии показали следующие результаты: «Яблоко» – 1,99 %, «Партия Роста» – 1,29 %, «Партия народной свободы» (ПАРНАС) – 0,73%, «Гражданская платформа» – 0,22%, «Гражданская сила» – 0,14%.
С позиции политического анализа, выявляющего тенденции дальнейшего развития страны, немаловажным фактом является привлечение к следствию по уголовным статьям весьма знаковых фигур современного российского либерального лагеря – как из сферы государственного управления (бывший губернатор Кировской области Никита Белых, бывший министр экономического развития Алексей Улюкаев), так и из области культуры (художественный руководитель московского театра «Гоголь-центр» Кирилл Серебренников). Саму возможность открытия уголовных дел и следственных мероприятий в отношении подобных персоналий было сложно представить еще до недавнего времени (до третьего президентского срока В.В. Путина), не говоря уже о 1990-х годах.
Социологическим фактом является также то, что либерализм в современной России скорее связывается с социальной катастрофой и национальным унижением, а не с привлекательным общественным идеалом. В этой связи можно предположить, что в обозримой перспективе российский либерализм вряд ли сможет вернуть утраченные позиции как влиятельная идеологическая сила, а сам либеральный проект может по преимуществу «сойти на нет», окончательно переместится в маловлиятельную популистско-маргинальную «политическую нишу» уже после 2018 г.
1. Abramov A.V., Fedorchenko S.N. Polyarizaciya sovremennogo rossiyskogo obschestva i patriotizm grazhdan: kontent-analiz social'nyh setey [Tekst] /A.V. Abramov, S.N. Fedorchenko // Vestnik Omskogo universiteta. Seriya: Istoricheskie nauki. 2016. № 1. - S. 115-120.
2. Dzarasov S.S. Rossiyskiy put': Liberalizm ili social-demokratizm. [Tekst] /S.S. Dzarasov.- M.: Rossiysk. gos. gumanit. un-t, 1994. - 335 s.
3. Zinov'ev A.A. Postkommunisticheskaya Rossiya: Publicistika 1991-1995 gg. [Tekst] /A.A.Zinov'ev - M.: Respublika, 1996. - 368 s.
4. Istoriya Rossii / A.V. Matyuhin, Yu.A. Davydova, R.E. Azizbaeva; pod red. A.V. Matyuhina. /[Tekst] - 3-e izd., - M.: Moskovskiy finansovo-promyshlennyy universitet «Sinergiya», 2017. - 336 s.
5. Kara-MurzaS.G. IntelligenciyanapepelischeRossii. [Tekst] / S.G. Kara-Murza - M.: Bylina, 1997. - 264 s.
6. Matyuhin A.V. Radikal'nye nacional-patrioticheskie partii Rossii: process stanovleniya [Tekst] / A.V. Matyuhin // Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo universiteta. Seriya Istoriya i politicheskie nauki. 2015. № 4.S. 172-180.
7. MatyuhinA.V. Rol'ideologiivobschestvennyhpreobrazovaniyah[Tekst] / A.V. Matyuhin // Obozrevatel'-Observer. 2017. № 4.S. 6-14.
8. Matyuhin A.V. Social'no-politicheskie izmeneniya v postsovetskoy Rossii: osobennosti radikal'nogo reformirovaniya [Elektronnyy resurs] / A.V. Matyuhin // Vestnik Moskovskogo gosudarstvennogo oblastnogo universiteta (elektronnyy zhurnal). 2015. № 4. - S. 113-119. - URL: http://evestnik-mgou.ru/ru (data obrascheniya: 29.09.2017).
9. Mushtuk O.Z. Politicheskiy plyuralizm i mnogopartiynost' na fone otechestvennyh realiy // Obschestvo. Vlast'. Politika: Sbornik nauchnyh trudov kafedry politologii / sost. O.Z. Mushtuk. [Tekst] / O.Z. Mushtuk - M.: Moskovskiy finansovo-promyshlennyy universitet «Sinergiya», 2015. - S. 7-56.
10. FeofanovK.A. Civilizacionnayateoriyamodernizacii. [Tekst] / K.A. Feofanov - Ekaterinburg: Izdatel'skieresheniya, 2016. - 248 s.
