Russian Federation
In article the author discusses the problem of disclosure of some signs of information society which are conceptualized in defined sense - images. Being characterized by uncertainty and vagueness, all of them have the heuristic potential allowing realizing more deeply essence of a phenomenon of information society as special social culture type.
information society, sense-images, synergetic system, a technocapitalizm, society of risk, a simulacrum, texture.
В настоящее время в российском обществе, как впрочем и во всем мире, в значительной мере происходит деградация и примитивизация общественного сознания, которое все чаще обнаруживает себя в форме массового сознания, которое отличается легкоуправляемостью, манипулируемостью, сложным различением истины от лжи и отбрасыванием духовно-мировоззренческих идеалов. Данная ситуация становится возможной потому, что развитие информационного общества способствовало открытию лавинообразного процесса создания новых средств массовой информации и коммуникации. При этом возникают новые состояния массового сознания, которые в полной мере можно назвать измененными, поскольку, как правило, их реализация в социуме противоречит глубинным интересам индивидов его составляющих.
Для осознания сущности информационного общества необходимо воспользоваться представленными в научной литературе различными смыслообразами, характеризующимися неопределенностью, расплывчатостью и в то же время известной эвристичностью.
Синергетический смыслообраз. У истоков комплекса синергетических идей стояли Г. Хакен и И.Р. Пригожин. Согласно их взглядам информация тесно связана с функционированием самоорганизующихся (синергетических) систем. На основе принципов самоорганизации объясняется возникновение порядка из хаоса, а также переход от одного уровня организации к другому. В синергетике мерой неорганизованности выступает понятие «энтропия» (от греч. entropía – превращение), а мера организованности – понятия «негэнтропия» или «информация».
Процессы возникновения упорядоченных пространственно-временных структур могут происходить спонтанно вблизи особых точек бифуркации[1], в окрестности которых поведение системы становится неустойчивым. Сложная система под воздействием самых незначительных воздействий (флуктуаций), может резко изменить свое состояние. Дальнейшее развитие коллективной памяти и знаний, рост сложности связей и взаимодействий должен привести к бифуркации, следствием которой будет возникновение нового качества – Коллективного Разума, который и будет выступать основой информационного общества.
И. Пригожин и И. Стенгерс отмечают роль негэнтропии в точках бифуркации и утверждают: «человеческое общество представляет собой необычайно сложную систему, способную претерпевать огромное число бифуркаций, что подтверждается множеством культур, сложившихся на протяжении сравнительно короткого периода в истории человечества. Мы знаем, что столь сложные системы обладают высокой чувствительностью по отношению к флуктуациям. Это вселяет в нас одновременно и надежду, и тревогу: надежду на то, что даже малые флуктуации могут усиливаться и изменять всю их структуру (это означает, в частности, что индивидуальная активность вовсе не обречена на бессмысленность); тревогу – потому, что наш мир, по-видимому, навсегда лишился гарантий стабильных, непреходящих законов» [1: 386].
Неомарксистский смыслообраз. К. Маркс довольно большое внимание уделял роли информации в экономике, связывая с ней рост производительных сил и совершенствование средств и организации труда. Последователь марксизма Г. Шиллер полагал, что информация и коммуникация – лишь основные составляющие нового этапа развития капиталистической формации – технокапитализма. Нужно только спросить, кому эти технологии выгодны и в чьих руках сохраняется контроль над их применением (информация превращается в товар, и ее получение все чаще будет возможно только на коммерческих основаниях; распространение информации, доступ к ней и право ее создавать осуществляется на основе классового неравенства; характер современного капитализма определяют корпорации, которые развивают информационные технологии в интересах частного бизнеса, а не в интересах общества в целом) [2. С. 10].
В информационном обществе более интенсивно, чем в индустриальном обществе, происходит распадение социума на два класса. Это по Шиллеру класс интеллектуалов (информационных богачей), носителей знаний и класс тех, кто не входит в новую информационную экономику (информационных бедняков), возникает «цифровое неравенство».
Смыслообраз структурации[2]. Э. Гидденс утверждает, что общество не сотворено никем в отдельности, а производится и воспроизводится участниками социального события (социальными агентами), каждый из которых своими повседневными взаимодействиями с опорой на свои знания формирует окружающий социальный мир. Согласно Гидденсу, «все компетентные члены общества весьма сведущи в практическом исполнении социальной деятельности и являются экспертами – «социологами». Знание, которым они располагают, не является случайным по отношению к постоянному моделированию социальной жизни, но является интегральной его частью» [3: 14–15].
Структура характеризуется дуальностью – это означает, что люди, с одной стороны создают общество, с другой сами же ограничены этим обществом. Социальные структуры оказывают не только ограничивающее влияние, но и создают возможности для человеческой деятельности, производство и воспроизводство структур есть результат рутинной (повседневной и повторяющейся) практики.
Гидденс по сути отождествляет структуры и информацию (знание). «Структуры предполагают существование, во-первых, знаний – "отпечатков в памяти" – со стороны субъектов, во-вторых, социальных практик, организованных через рекурсивную мобилизацию этого знания, и, в-третьих, способностей, необходимых для осуществления этих практик». Структуры – «правила и ресурсы, участвующие в воспроизводстве социальных систем. Структура существует только в виде отпечатков в памяти – органического базиса человеческого знания и в мгновении ее опредмечивания в действии» [4; 37].
Различаются три измерения структуры – сигнификация (обозначение), господство и легитимация. Сигнификация возникает в результате коммуникативного процесса, в рамках которого социальные акторы осмысливают то, что они делают и говорят с помощью особых интерпретативных схем, основанных на «познавательном порядке», разделяемом всем сообществом.
Господство представляет собой реализацию властными структурами имеющихся у них способностей, средств и доступа к ресурсам для воздействия на поведение других. Регулярные отношения господства и подчинения в то же время воспроизводят порядок господства.
Легитимация возникает в результате утверждения определенных форм поведения.
Э. Гидденс и У. Бек полагают, что в условиях ускорения социального времени, глобализации мирового пространства, открытости, неустойчивости и неравновесности социальных систем, нелинейности и непредсказуемости социальных изменений разнообразие и количество угрожающих человечеству опасностей неуклонно растет, современное общество все чаще определяется как «общество риска» [5: 24].
Общество постоянно характеризуется «искусственно созданной неуверенностью» (войны, межэтнические конфликты, экстремизм, терроризм, сепаратизм, финансово-экономический кризис, бедность и голод, деморализация политики и права, недоверие к власти, социальный пессимизм, преступность, ценностно-нормативная дезинтеграция, кризис духовности и искусства, кризис семьи, образования, воспитания и т.п.), вызванной ростом знания человечества и его воздействия на окружающий мир [6: 10-11].
Аутопойетический смыслообраз. Как считает Н. Луман, общественная система может сама себя организовать и выстроить свой собственный порядок. Аутопойетическая (самопроизводящаяся) система общества сама производит свои элементы при помощи действующей сети таких же элементов. Простейшим элементом социальной системы выступает коммуникация. Именно она образует общество, а не социальные действия по М. Веберу или социальные роли по Р. Мертону. «Не действие, а коммуникация является неразложимой (элементарной) социальной операцией и, к тому же, именно той операцией, которая неизбежно включается всегда, когда образуются социальные ситуации» [7].
Коммуникация внутри каждой социальной подсистемы осуществляется с помощью кодов, коды других систем не распознаются (для экономики понятия «любовь» или «мораль» ничего не означают, в отличие от понятий «прибыль» и «эффективность»). Массмедиа разработали особый код («информация / не информация») для конструирования реальности (смысла того, что для нее или благодаря ей для других выглядит как реальность). Если использовать кантовскую терминологию, массмедиа производят трансцендентальную иллюзию. «Верно» ли то, что посылается сообщением, или же оно избирается, стилизуется, фальсифицируется, придумывается особым посылающим сознанием?
Деятельность массмедиа рассматривается как последовательность наблюдений (наблюдающих операций). Исследование медиа означает наблюдение их наблюдения. Теперь мы наблюдаем некое удвоение реальности, которое осуществляется в наблюдаемой системе массмедиа. В ее коммуникациях действительно что-то обсуждается, причем не всегда понятно – они сами или что-то другое.
Смыслообраз поля. Понятие поля, по П. Бурдье, подразумевает сеть отношений между различными позициями в социальном пространстве, которое включает в себя несколько различных полей: экономическое, культурное, политическое и др. Каждое поле обладает собственной структурой, которая существенно ограничивает возможность реализации тех или иных практик. Позиции людей в социальном пространстве определяются размерами их капитала: экономического; культурного (языковая и культурная компетентность); социального и символического капитала (показатель престижа).
Ранее приобретенные социальные навыки и опыт, совокупность приобретенных социальным агентом установок, схем восприятия и действия (габитус) навязывают индивидам определенные способы восприятия и поведения.
Габитус позволяет индивиду ориентироваться в социальном пространстве и формирует у него готовность определенным образом реагировать на какие-либо события и ситуации. Габитус является одновременно и продуктом социальных условий и средством, управляющим поведением индивида в обыденных ситуациях. Он отражает объективные структуры, задавая пределы, в которых может действовать индивид.
Бурдье выделял «социальные поля», в которых определенность границ и ресурсов задается в динамике коммуникативной игры социальных акторов. Особое место в современном обществе занимают «поля журналистики» и «поля СМИ», подчеркивая возможность возникновения на этой основе феномена «медиатизации реальности».
Социальное пространство, становящееся все более интегрированным на основе носителей сообщений, обретает свойства коммуницируемости, это и проницаемость пространства социума для носителей коммуникации, социальных технологий, и в то же время это обретение каждой социальной единицей (вплоть до конкретного человека) способности «вещать» о себе, заявлять о своем существовании. В способности коммуницировать носитель информации все более проявляет себя как ее мультипликатор, бесконечно увеличивающий мощь воздействия посредством дискурсивных практик, идеологий, символических форм, гипертекстов и непосредственной коммуникации на другие объекты и на себя самого.
В социальном пространстве происходит конвертирование разного рода «капиталов» при посредстве и через промежуточную форму «символического капитала». Посредником между адресатом и адресантом может выступать некое медиа, обладающее популярностью и публичным авторитетом у публики. Речь идет о технологиях (т.е. обеспеченных отлаженным механизмом «серийного производства» процессах), позволяющих формировать общественное мнение и жизненную позицию публики [8: 33].
Постмодернистский смыслообраз. Согласно Ф. Джеймисону, общество вступило в эпоху постмодерна, которую характеризует наличие состояния постсовременности – поверхностного мира имитации. Этот мир испытывает недостаток в аффектах и эмоциях. Потеряно чувство своего места в истории; трудно провести грань между прошлым, настоящим и будущим. Вместо бурно развивающих производственных технологий современности (например, конвейеры по сборке автомобилей), в постмодернистском обществе господствуют имплозивные (взрывные), отупляющие производственные технологии (телевидение) [9].
По Ж. Бодрийяру, общество выступает пространством симулякров[3] (от лат. simulo – «делать вид, притворяться») – копий, не имеющих оригинала в действительности (например, калейдоскопа визуальных образов телевидения). Неограниченное производство и означивание симулякров в эпоху постмодернизма ведет к созданию гиперреальности (симуляции действительности) и неспособности сознания отличить реальность от фантазии [10: 7–10].
Информационное общество представляет собой разрушение структур традиционного общества, системы ценностей, социальных связей. Информация превращается в эксформацию, т.е. разрушительную эксплозивную субстанцию, взрывающую социум. Формой хранения информации является «симулякр» (от лат. simulatio – притворство) как модель (копия копии) реального объекта или события. Нематериальная символическая реальность пытается выдать себя за материальную вещественную реальность, что делает невозможным для массового сознания адекватное представление об окружающем мире.
По мнению У. Эко, у образов есть «платоническая сила», они преображают частные идеи в общие. Вот так, посредством визуальных коммуникаций, легче проводить стратегию убеждения, сомнительную в ином случае.
Таким образом, современный человек утрачивает связь с реальным миром, живя среди моделей-симулякров, в результате чего противоположность настоящего и искусственного исчезает.
Тектурный[4] смыслообраз. Согласно мнению В.А. Кутырева, информационное общество поглощает естественное искусственным.
«Когда главный догмат христианской веры "Бог есть любовь" незаметно превращается в "Бог есть разум" и, будучи осуществленным, предстает в виде Большого компьютера – это феномен тектуры… Короче говоря, тектура есть культура человека, потерявшего связь с природой, окруженного искусственной реальностью извне и пронизанного ею изнутри… Тектура как способ бытия человека есть проявление глобального кризиса культуры, иррадирующего во все другие сферы жизни» [11: 9].
Идёт процесс усиления отчуждения человека, дегуманизации общественных отношений, культивируется засилье постмодернистских ценностей, что в конечном итоге приводит к гибели homo sapiens и возникновению постчеловека, который «Не Бог и не человек». Постчеловеческий мир теряет естественное измерение, исчезает всякая предметная среда, даже созданная искусственно, «вытесняемая экранами, бесплотными знаками и информацией – искусственным, виртуальной субстанцией» [12: 17–18].
Таким образом, выделение и рассмотрение важнейших признаков информационного общества, концептуализированных в его смысло-образах, позволяет лучше понять особенности современного социального пространства.
[1] Бифуркация (от лат. bifurcus – раздвоенный) – развилка, точка «разветвления» возможных путей эволюции системы.
[2] По Гидденсу, структурация обозначает реальный пространственно-временной процесс развития структуры, под которой в свою очередь понимается предназначенность социальных систем к определенным действиям по реализации некоего предназначения (виртуального проекта).
[3] Симулякр (от лат. simulare, фр. simulacres – притворяться; лат. simulacrum – подобие, видимость) – образ отсутствующей действительности, правдоподобное подобие, лишенное подлинника, объект, за которым не стоит какая-либо реальность, репрезентация чего-то, чего на самом деле не существует (См.: Постмодернизм. Энциклопедия / Под ред. А.А. Грицанова, М.А. Можейко Мн., 2001. С. 727).
[4] Текта (от лат. tegere – покрывать) – понятие, отражающее процесс взаимопроникновения техники и культуры, слияние в единую структуру.
1. Prigozhin I., Stengers I. Poryadok iz haosa: Novyy dialog cheloveka s prirodoy. M., 2003.
2. Sm.: Shiller G. Manipulyatory soznaniem. M., 1980.
3. Giddens A. New rules of sociological method. Cambridge, 1994.
4. Giddens E. Ustroenie obschestva: Ocherk teorii strukturacii. M., 2003.
5. Giddens E. Uskol'zayuschiy mir. Kak globalizaciya menyaet nashu zhizn'. M., 2004.
6. Bek U. Obschestvo riska. Na puti k drugomu modernu. M., 2000.
7. Luman N. Obschestvo obschestva. M., 2005. Chast' II. Media kommunikacii. 280 s.
8. Burd'e P. Sociologiya politiki. M., 1993.
9. Dzheymison F. Postmodernizm i obschestvo potrebleniya // Logos. - 2000. - № 4. - S. 63-77.
10. Bodriyyar Zh. Simulyakry i simulyacii. Tula, 2013.
11. Kutyrev V.A. Progress ili vozvraschenie k vechnomu? // Voprosy filosofii. 1998. - № 9.
12. Kutyrev V.A. Bytie ili Nichto. SPb., 2009.
