Abstract (English):
The article examines the relationship of the National Security and Youth Policy, national security concepts are analyzed, concepts of "national security", "national security system" are correlated, in empirical material the role and place of youth policy as one of national security factors is shown.

Keywords:
state, national security, the state youth policy.

Обеспечение собственной безопасности - одна из устойчивых потребностей как каждого конкретного живого организма, так и их объединения, начиная от стаи животных и заканчивая человеческим обществом. С философско-мировоззренческой точки зрения безопасность представляет собой сложное явление, охватывающее разнообразные аспекты бытия.

С одной стороны, ее вряд ли можно считать чем-то предметным, материальным, она, скорее, выступает некой абстрактной формой выражения жизнеспособности и жизнестойкости объектов конкретного мира.

С другой стороны, безопасность - достаточно четкая категория, своими сутью и содержанием направленная на защиту жизненных интересов объекта безопасности.

Вызывает определенные сомнения трактовка безопасности как состояния (положения), когда опасности нет [49]. Исторический опыт свидетельствует, что достичь подобного состояния на практике не удавалось никому - лишь субъективно можно ощущать гипотетическое отсутствие опасности. Объективно под безопасностью чаще понимается реальная защищенность от опасностей, способность достаточно надежно противостоять им.

В современном экспертном сообществе существуют разнообразные группы подходов, которые квалифицируют безопасность как:

· состояние гомеостазиса социума [73, c. 102-103]^[1];

· воспроизводство образа жизни страны [39];

· защищенность национальных интересов [56, 70];

· сохранение ценностей, духовно-нравственных ориентиров, задающих базовые параметры функционирования общества [60];

· обеспечение отсутствия угроз [9, с.15];

· комплексную деятельность государства и общества по выявлению, предупреждению, ослаблению, устранению и отражению опасностей и угроз [6, 8].

Обеспечение безопасности социума рано начало связываться с государством. Еще Т. Гоббс обосновывал историческую необходимость возникновения государства как условие самосохранения и безопасности людей. Государство как социальный институт, по его мнению, «…есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное количество людей, с тем, чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты» [15, с. 149]. И в настоящее время именно государство обладает таким комплексом организационных и материальных ресурсов, которые способны обеспечить безопасность граждан, создать благоприятные условия для их жизнедеятельности лучше, нежели любые иные социальные силы. При этом обеспечение безопасности одновременно является для государства и задачей, и функцией, и средством достижения намеченных целей.

Введение понятия «национальная безопасность» в интеллектуальный оборот обычно приписывают североамериканским политикам и юристам: в 1904 г. президент США Т. Рузвельт впервые озвучил его, а авторы Закона о безопасности США (1947 г.) первыми попытались систематизировать его концептуальные основы [90]. Американское понимание национальной безопасности как условий функционирования государства, являющихся результатом оборонных мероприятий преимущественно против внешних угроз, надолго стало общепринятым. Оно присутствовало как в рамках обыденного «здравого смысла»^[2], так и в научном дискурсе, в том числе отечественном. Так, М.В. Александров определил национальную безопасность как «совокупность факторов, обеспечивающих жизнедеятельность государства в системе международных отношений, его способность отражать возникающие внешние угрозы и действовать в соответствии со своими национальными интересами» [1]. Наблюдающаяся в данной дефиниции отчетливая подмена национальной безопасности безопасностью государственной была, по мнению А.В. Возженикова, характерной для всех тоталитарных режимов в мире [13, с. 9].

Однако с течением времени национальная безопасность стала все более отчетливо осознаваться как значительно более сложное, многогранное и многокомпонентное понятие. Так, российским экспертным сообществом начиная с 1993 г. национальная безопасность определялась как:

· «состояние, тенденции развития (в том числе латентные) и условия жизнедеятельности нации как государственно-территориальной общности людей, гарантирующие, несмотря на их наличие и действие неблагоприятных факторов, ее выживание, свободное, независимое функционирование при сохранении своих фундаментальных ценностей и основных институтов и процветание» (О.А. Бельков) [7, с. 91];

· достаточная по уровню и характеру защищенность «национальных ресурсов и ценностей, а также государственных, общественных и личных интересов от внутренних и внешних угроз» (Н.Д. Матрусов) [45, с. 46];

· «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства во всех сферах их жизнедеятельности от внутренних и внешних опасностей и угроз, характеризующееся таким положением страны, при котором обеспечивается ее целостность и внутренняя стабильность, суверенное и прогрессивное развитие, возможность выступать самостоятельным и полноправным субъектом международных правоотношений» (А.В. Возжеников) [13, c. 48];

· «состояние народа конкретной страны, связанное с мерой осуществления имеющихся потенциальных возможностей для обеспечения жизненно важных интересов различных социальных групп, каждой личности, государства и общества в целом во всех сферах функционирования и развития социума» (В. Потапов) [57, c. 70];

· «состояние наименьшей уязвимости социальной системы, исторически существующей в границах определенной территории, элементами которой являются национальные интересы, человек, общество и государство как в материальной, так и в коммуникативно-информационной сферах бытия, позволяющее ей сохранять целостность, стабильность, устойчивость, рациональное и эволюционное развитие» (А. Жаглин) [23, c. 51, 52];

· «формирование и поддержание благоприятных условий для развития нации, возникающих в результате деятельности государства, общества и граждан по выявлению, контролю, предупреждению, парированию, снижению, локализации, нейтрализации и устранению возможностей нанесения ущерба коренным интересам страны и их реализации» (А. Семченков) [66, c. 32].

Несмотря на различия, в данных дефинициях^[3] можно увидеть проявление комплекса общих тенденций.

Во-первых, налицо явное усиление внимания не столько к внешним, сколько к внутренним угрозам, порожденное историческим опытом рубежа ХХ-XXI вв., еще раз убедительно доказавшим, что крах даже внешне могущественных держав может быть порожден внутренними противоречиями и сугубо мирными социальными проблемами [18]. Среди наиболее значимых внутренних угроз стали выделять дисфункцию системообразующего фактора, придающего целостность обществу и включающего систему общих интересов, единое территориальное, экономическое, политическое, социальное пространство [74] (в том числе экономический кризис, социальную аномию, резкую социальную дифференциацию и поляризацию, социальную дезорганизацию, «смену вех» в идеологии, ряд иных девиантогенных факторов) [24, 74].

Очевидное смещение акцентов в сторону внутренних угроз и факторов сегодня наблюдается как на доктринальном, так и на нормативном уровне. Так, в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года, утвержденной указом Президента России от 12 мая 2009 г. № 567, понятие «национальная безопасность» трактуется как «состояние защищенности личности, общества и государства от внутренних и внешних угроз, которое позволяет обеспечить конституционные права, свободы, достойные качество и уровень жизни граждан, суверенитет, территориальную целостность и устойчивое развитие Российской Федерации, оборону и безопасность государства» [71, c. 4].

Характерно в данном аспекте и дополнение в 2009 г. французского Кодекса обороны, ранее рассматривавшего исключительно «внешние» аспекты безопасности, статьей L.1111-1: «Стратегия национальной безопасности имеет целью выявление всех угроз и рисков, которые способны затрагивать жизнь Нации, особенно в отношении защиты населения, территориальной целостности и постоянства учреждений Республики… Вся совокупность мер государственной политики способствует национальной безопасности» [88].

Подобное смещение акцентов в сторону «внутренних угроз» и, соответственно, «внутренних» факторов обеспечения национальной безопасности дополнительно подтверждает нашу гипотезу о повышении актуальности анализа влияния на нее «молодежного фактора».

Во-вторых, в течение последних лет (русские ученые еще в XIX в. подчеркивали, что «безопасность личная и имущественная является залогом человеческого развития») [13, c.47] идет отход от трактовки национальной безопасности как безопасности исключительно государственной. Системообразующими элементами национальной безопасности все отчетливее признается триада ее объектов: человек, общество и государство [74, c. 46]. Становится очевидным, что «система обеспечения безопасности призвана сбалансировать различные интересы различных социальных групп ради удовлетворения общих, жизненно важных интересов каждой личности, группы и общества в целом» [13, c. 19].

Все более четкое осознание того факта, что нельзя добиться национальной безопасности, не обеспечив надежную безопасность каждой ее составляющей, объективно приводит к выводу, что национальная безопасность как социально-политическое явление вполне может анализироваться и с точки зрения степени реализации потребностей такой многочисленной социальной группы, как молодежь [57, c. 70].

В-третьих, трансформируется трактовка сохраняющей свою значимость безопасности государства. Государство отныне понимают не столько как систему властно-управленческих структур, сколько как исторически сложившийся способ существования нации, социума, нашедший свое отражение в соответствующих политических институтах, фиксирующих специфику взаимодействия общественных и государственных институтов и положение с правами человека.

Поддержание стабильности политической системы с позиций институционализма, функционализма, структурализма и постструктурализма в политической науке традиционно трактуют как следствие легитимности политического режима [21, 38], доверия общества к власти [5; 11, с. 114; 44; 88], достижения общенационального консенсуса [90, 95], гражданского мира и согласия [19, c. 205]. Соответственно, под угрозой этой стабильности подразумевают непосредственную возможность возникновения в конкретной стране политического кризиса, ведущего к разрушению основ государственности и сопровождающегося делегитимацией правящей элиты, давлением на власть, ее неконституционной сменой [66, c. 32].

В-четвертых, становится все более очевидным, что обеспечение национальной безопасности в современных условиях должно основываться на интеграции действий общества и государства, организационном функционировании двух взаимосвязанных компонентов этой безопасности: государственного и общественного. При этом необходимость развития общественного компонента национальной безопасности не только подтверждает то обстоятельство, что современное гражданское общество формирует государство как систему собственного управления и должно контролировать его деятельность, но и усиливает роль «обратных связей» в политической системе [28, c. 630-642], в том числе и политического участия молодежи.

В-пятых, национальная безопасность определяется как функциональная деятельность, обеспечивающая не только жизнедеятельность общества и государства, но их дальнейшее инновационное развитие, что опять требует усиления внимания к такой потенциальной инновационной силе, которой объективно является молодежь.

В-шестых, все более четким становится осознание системного характера национальной безопасности, соответственно, и все стороны ее существования необходимо рассматривать с позиций системного подхода. Как отмечают М.И. Дзлиев и А.Д. Урсул, сущность системного подхода при исследовании проблем обеспечения безопасности заключается, прежде всего, в том, «что деятельность личности, общества и государства в этой сфере рассматривается как открытая динамическая система в совокупности ее важнейших внутренних и внешних взаимосвязей в целях нахождения путей оптимизации этой системы» [20, c. 3]. При этом ряд параметров и аспектов противодействия угрозам политической стабильности (его механизм, органы, силы и средства, национальные интересы и приоритеты в этой области) определяются системой обеспечения национальной безопасности страны [81].

Не углубляясь в дискуссию о соотношении понятий «система национальной безопасности, система обеспечения национальной безопасности», «структурные компоненты системы национальной безопасности» [23, c. 32-51], в настоящей работе мы попытаемся проанализировать на конкретном эмпирическом материале роль и место молодежной политики как одного из факторов обеспечения национальной безопасности.

Учитывая многозначность термина «фактор» [12], мы исходим из его понимания как «источника воздействия на систему, отражающегося на значении переменных модели этой системы» [40]. Весомую смысловую нагрузку несет и трактовка фактора^[4]как«причины, движущей силы как какого-либо процесса, явления, определяющей его характер или отдельные его черты» [40].

Конструкция «фактор обеспечения национальной безопасности» уже давно заняла прочное место в отечественном академическом дискурсе [2, 65]. Более того, Е.В. Головиной уже была предпринята небезынтересная попытка рассмотрения государственной молодежной политики как фактора обеспечения социальной безопасности России [16].

Проблема взаимосвязей между молодежной политикой и национальной безопасностью уже давно поставлена самой жизнью. Сам процесс институционализации молодежи с каждым десятилетием все более отчетливо сопровождался ее превращением в объект идеологических и политических притязаний разных политических сил. Ставка на молодежь - давний инструмент как поддержания национального духа, так и внешней экспансии, как диалога культур, так и подрыва национальных ценностных систем [41, c. 60].

Ранее отмечалось, что функции обеспечения безопасности не сводятся только к «защите». Идея национальной безопасности тесно связана с концепцией устойчивого демократического развития, выступает в качестве ее неотъемлемой части и одновременно условия ее реализации. И здесь огромную роль играет инновационный потенциал молодых поколений.

С одной стороны, именно их качественная социализация, инвестиции в «человеческий капитал» способствуют обеспечению лидирующих позиций конкретной страны в рамках международной конкуренции.

С другой - нельзя не заметить, что молодые поколения представляют собой не просто резерв для воспроизводства любого общества, но издавна играют активную субъектную роль в его многовариантном развитии. Даже абстрагируясь от вопроса о том, кто определяет степень и содержание изменений в социуме, нельзя не заметить, что происходят они в первую очередь и в основном в среде молодежи.

История не раз демонстрировала способность молодых поколений влиять на ход социальных конфликтов, эффективность политических кампаний и даже на сам исход политического выбора. Часто именно вмешательство молодежи в политическую жизнь приводило к наступлению радикальных перемен.

Это могло осуществляться институциональным путем: так, голосование «молодых» электоральных когорт способствовало победе «Нового курса» Ф. Рузвельта в США [80]. В случае же неспособности национальных экономических и политических элит обеспечить молодым людям минимально возможные условия для эффективного жизненного старта, направить молодежную активность в традиционные институциональные рамки, молодежь оказывалась своеобразным катализатором латентных кризисов в обществе. Развитие этих кризисов часто влекло за собой разрушение старых институтов и структур, резкое обострение угроз национальной безопасности.

В настоящее время рядом авторов выдвигается тезис о необходимости современной трактовки проблем «молодежного аспекта» национальной безопасности «в категориях войны» [25, c. 5-17; 55, c. 7-17]. Это особенно актуально для современной России. Так, И.М. Ильинский указывает, что стремление нашей страны восстановить свое место в мире встречает сопротивление тех, кто считал свою победу в холодной войне окончательной. В новых антироссийских планах молодежи уделяется все большее внимание. Противник вкладывает в нашу молодежь огромные материальные ресурсы, рассчитывая на передел мира без военного вмешательства: не нужен захват территорий, нужно работать с молодежью, которую нужно как «перекультурить», так и использовать в качестве прямой ударной силы для деструктивных действий [25, c. 17].

В настоящее время становится все более очевидным, что специфика современных угроз стабильности социальных и политических систем кроется в резонансном воздействии посредством передовых информационно-коммуникационных технологий на критически важные элементы этих систем с тем, чтобы возникающие в них дисфункции переросли в политическую дестабилизацию. Сама же дестабилизация в условиях роста социально-политической напряженности в социуме осуществляется через проведение конфликтной, в первую очередь молодежной, мобилизации.

Яркой иллюстрацией последнего тезиса служат многочисленные «цветные революции» конца ХХ в. и, особенно, начала XXI в. Осознание особой роли молодежного компонента этих «революций» в резкой дестабилизации и даже крушении наличествующих политических систем породило выделение отдельного исследовательского направления: изучения так называемых «несиловых технологий разрушения факторов жизнеспособности государства» [79].

Последнее десятилетие ознаменовалось выходом комплекса трудов, исследующих так называемые ненасильственные методы дестабилизации внутриполитической обстановки [75], прежде всего исследования Дж. Шарпа, Р. Хелви, С.Г. Кара-Мурзы, Г.О. Павловского и др. по технологиям проведения «цветных» революций [4, 14, 17, 30, 52-54, 58, 59, 76, 82, 85, 86, 92, 93, 95].

Наблюдатели политических переворотов, в том числе в форме «цветных революций», не раз отмечали огромную роль молодежи, прежде всего студенческой, в достижении системной оппозицией своих политических целей. Это обусловило новый импульс внимания к разработке проблем взаимоотношения общества, государства и молодежи в рамках обеспечения национальной безопасности и положило начало процессу появления государственных структур, определяющих и регулирующих взаимоотношения «молодежь - государство» в аспекте национальной безопасности страны. Более того, в нашей стране именно осознание значимости подобных угроз повлекло за собой усиление внимания к разработке молодежной политики. Сама ее концепция в перестроечном СССР возникала как парадоксальное сочетание задач активизации молодежи для реформирования общества и одновременно «обуздания» чрезмерной ее активности, той, что может разрушить социальный порядок [27].

Важнейшим показателем национальной безопасности следует считать уровень физического, психологического и духовного, прежде всего нравственного, здоровья подрастающего поколения, которое обеспечивается грамотно организованной молодежной политикой. И.М. Ильинский подчеркивает: «Молодежная политика - это центральное звено политики национальной безопасности, берущей начало в настоящем и обращенной - от поколения к поколению ― в далекое будущее» [28, c. 32]. Это необходимо учитывать и сейчас, осмысливая и переосмысливая сущность и задачи этой политики [42, c. 17-27].

Признание молодежной политики одним из факторов, влияющих на национальную безопасность, требует особого внимания к комплексу объективных противоречий во взаимоотношениях общества, государства и молодежи: 1) между осознанием объективной необходимости инноваций и социальным эгоизмом (часто проявляется через расхождения между политическими декларациями и практикой); 2) между потенциалом молодежи и готовностью социально-экономических и политических институтов его реально востребовать; 3) между ожиданиями общества и реальным уровнем развития социальных свойств молодежи.

Молодежная политика как важный фактор обеспечения национальной безопасности, общественного развития и социальных изменений представляет собой сложную, многозначную и многообразную систему отношений, состоящую из различных элементов и направлений деятельности.

В настоящее время термин «молодежная политика» широко используется в научной литературе, активно применяется в нормативных правовых актах как международного, регионального, так и национального и местного уровней.

Особая роль в этом процессе принадлежит Организации Объединенных Наций, принявшей ряд документов, обозначивших стратегические направления молодежной политики: Руководящие принципы для дальнейшего планирования и осуществления мер, касающихся молодежи: участие, развитие, мир, 1985 г.; Всемирная программа действий, касающаяся молодежи, до 2000 г. и на последующий период, 1995 г.; Лиссабонская декларация по молодежной политике и программам, 2000 г. [46].

Специфика молодежной политики тесно взаимосвязана с результатами самоопределения в отношении молодежи различных политико-правовых субъектов, проявляется в содержании их социально-политической и управленческо-нормативной позиции и в конкретных способах решения молодежных проблем.

Вместе с тем проблемы определения понятия, сущности, приоритетов молодежной политики также относятся к числу дискуссионных, ряд общественных деятелей и ученых до сих пор выражают сомнения в целесообразности и обоснованности выделения и обособления молодежной политики.

Мы разделяем точку зрения И.М. Ильинского о том, что «молодежная политика ― это не абстракция, присутствующая лишь в воображении носителей этой идеи, а вполне конкретно-историческое социальное явление» [28, c. 32]. Зарождение и эволюция молодежной политики, бесспорно, носят объективныйхарактер, они порождены наличием у молодежи специфических интересов в обществе, необходимостью урегулировать как отношения институтов любого конкретного общества и государства к «своей» молодежи, так и отношение самой этой молодежи к данным институтам в форме обратной связи. Политика как таковая возникает там, где есть особые интересы значительных масс людей - социальных классов и групп. Соответственно, идея молодежной политики прямо связана с наличием у молодежи как особой социальной группы, специфических интересов в государстве и обществе в целом.

Попытки осмысления особенностей социального становления молодых людей, их взаимоотношений с обществом и государством, вовлеченности в политику и государственное управление присутствовали в истории мировой политической и правовой мысли с древнейших времен. Эти проблемы затрагивались в трудах Конфуция, Сократа, Платона, Аристотеля, Цицерона, Сенеки, Н. Макиавелли, Д. Дидро, К. Гельвеция, И. Песталоцци, Т. Мора, Т. Кампанеллы, Э. Роттердамского, М. Монтеня, Я.А. Коменского, Ж.Ж. Руссо, Дж. Локка, Ш.Л. Монтескье, Г.Ф.В. Гегеля, К. Маркса, Ф. Энгельса, Илариона, В. Мономаха, М.М. Сперанского, Н.Г. Чернышевского, В.С. Соловьева и др.

Однако вряд ли можно говорить о том, что концептуальные разработки молодежной политики как таковой и ГМП в частности начались раньше ХХ в. Тезис А.В. Кочеткова: «Молодежная политика государства ― это его отношение к молодежи. Такое отношение всегда и везде было и есть. Эта политика может быть полезно насыщенной, а может быть и бесплодной: отсутствие политики ― это тоже политика» [36, c. 32] представляется нам не совсем точным.

С одной стороны, формирование молодежной политики требует предварительного осознания как наличия в обществе особой биосоциальной группы, обладающей устойчиво выраженными признаками, запросами и практиками, так и значимости данной группы в целом для стабильного поступательного развития материального производства, духовной, социокультурной сферы, базовых ценностей, политической системы, обеспечения национальной безопасности как таковой. А подобное осознание имело место быть только в ХХ в.

С другой стороны, родовым по отношению к понятию «молодежная политика» является термин «политика». Характерными чертами политики как деятельности являются ее целенаправленность и системность. Давно доказано, что в интегральном плане с учетом двух данных еще Р. Ароном [3, c. 23, 24] достаточно широких и емких трактовок (содержательной и формально-инструментальной) политика как единое целое представляет собой «целенаправленную деятельность, опирающуюся на технологии решения каких-либо проблем с учетом интересов определенных групп населения и использования при этом политико-правовых механизмов» [55, c. 28]. Бессистемный, хаотичный набор мер, по нашему убеждению, вряд ли заслуживает такого определения, как политика. Скорее, к нему подходит термин «молодежная работа»^[5].Характерно, что во Франции термин «молодежная политика» («politiquedejeunesse») до начала 1990-х гг. практически не использовался» (что в свое время немало озадачило автора, осуществлявшего поиск научной литературы по проблематике «молодежь и политика» в библиотеках Франции и Швейцарии).

Полноценные институционализация, диверсификация направлений и выделение молодежной политики в развитых странах Европы и Америки за рамки социальной политики как таковой стали характерной чертой ХХ в., особенно его второй половины [83]. В это же время активно заговорили о системном подходе к осуществлению молодежной политики, необходимости формирования ее научных и правовых основ, разработке ее целостной теории как одной из политико-правовых концепций и в нашей стране.

По наиболее распространенному определению, «молодежная политика представляет собой деятельность государства, политических партий, общественных объединений и других субъектов общественных отношений, имеющую целью определенным образом воздействовать на социализацию и социальное развитие молодежи и, как следствие, на будущее состояние общества» [62, c.5; 43]. Соответственно, воздействие «определенным образом» ― это: 1) создание условий и стимулов для решения молодежью своих проблем; 2) принуждение ее к соблюдению утвердившихся в обществе социальных норм и правил; 3) развитие ее творческого, инновационного потенциала; 4) обеспечение для молодежи возможностей участия в управлении делами общества и государства, партнерства с другими участниками социальной жизни.

Вместе с тем молодежная политика объективно имеет и иную составляющую, которая определяется тем, что система идей, мероприятий, учреждений, кадров конкретного субъекта политической жизни в отношении молодежи разрабатывается и реализуется для решения как сиюминутных, так и стратегических задач политической конкуренции, т.е. в целях получения от молодежи или одного из ее компонентов поддержки своей политической линии.

Будучи системой, молодежная политика включает следующие элементы:

· нормативно-правовое обеспечение;

· информационное обеспечение;

· подсистему управления (органы, принимающие решения, проекты, программы, экспертиза и мониторинг, научное обеспечение, подготовка и переподготовка кадров);

· ресурсы (кадры, организации, финансы, социальная инфраструктура);

· молодежное участие и его стимулирование (представительство молодежи в органах власти, структурах гражданского общества, молодежные и детские общественные объединения, молодежная социально-проектная деятельность, обеспечение инновационных возможностей молодежи) [43].

Подобный набор системных компонентов, по мнению российского экспертного сообщества, достаточно адекватно отражает европейский и мировой опыт решения проблем молодежи на уровнях как государства, так и гражданского общества. При этом вряд ли можно говорить о наличии сколько-нибудь унитарных схем. Напротив, исходя из того, что признается проблемами молодежи в конкретном социуме, как фиксированы исторические границы и задачи государственного регулирования социальных процессов, насколько дифференциация общества по возрастному признаку отражает культурную традицию и соответствует сложившимся в этом обществе нормативно-ценностным установкам, молодежная политика может существенно диверсифицироваться и по концептуальным подходам, и по практическим методам ее реализации.

Рассматривая молодежную политику как фактор обеспечения национальной безопасности, нельзя не согласиться с С.Н. Першуткиным, предложившим использовать для обозначения совокупной деятельности государства и гражданского общества по социализации молодежи новую категорию ― «общенациональная молодежная политика» [55, c.14, 18]. При этом, отмечая многосубъектность молодежной политики, можно, вслед за И.М. Ильинским, говорить о наличии в ее рамках двух относительно автономных, но взаимосвязанных компонентов - общественной и государственной молодежной политики.

Подобный подход просматривается и в новейших российских документах. Так, в Докладе Государственному совету Российской Федерации в 2009 г. отмечено: «Молодежную политику нужно рассматривать как единство государственной и общественной составляющих. Она представляет собой деятельность государства, политических партий, общественных объединений и других субъектов общественных отношений. Общий смысл молодежной политики состоит в создании в обществе условий и стимулов для жизнедеятельности новых поколений, которые способствовали бы проявлению, развитию и реализации задатков, способностей и талантов молодых людей в целях социально-экономического и политического прогресса российского общества. При этом общество хочет видеть молодежь нравственной, национально ориентированной, высококультурной, инновационной, предприимчивой, здоровой» [48].

Широкое определение общественной молодежной политики предложено, в частности, Федеральной комиссией по делам молодежи Швейцарии ― это «политика общества, которое принимает в расчет, на всех уровнях и во всех областях, положение, нужды и ожидания молодого поколения» [69, p. 15]. Таким образом, под общественной молодежной политикой можно понимать систему как идей, взглядов по поводу молодежи и ее роли в общественном развитии, так и практических действий разных компонентов гражданского общества, направленных на претворение этих идей и взглядов в жизнь в целях достижения общественных перспектив, одобряемых большинством народа [27, c. 626-644].

Эффективность деятельности каждого из компонентов национальной молодежной политики в немалой степени связана с тем, насколько они сумеют организовать взаимодействие между собой. При этом общественная молодежная политика может как поддерживать и дополнять политику государства, так и выступать в качестве оппозиции по отношению к ней.

Эффективная общественная молодежная политика ― важный признак развитости гражданского общества, но очевидно неравенство в ресурсах, наличествующих у общества и государства (действительно, политические партии, конфессиональные объединения, общественные организации при планировании и реализации своей молодежной политики объективно ограничены возможностями, фиксированными в их правовом статусе. Говоря о ресурсах гражданского общества, следует учесть его огромную роль в выработке определенной идеальной модели (нормативного образа) молодого человека, молодежи, которую каждый компонент этого общества стремится представить как эталон). Кроме того, во многом именно через деятельность государственных структур молодежь воспринимает качество взаимоотношений с обществом и степень интеграции в него. Поэтому государственная молодежная политика ― стержень национальной молодежной политики.

Вместе с тем дефиниция «государственная молодежная политика» также остается спорной, дискуссии идут по поводу сущности, принципов, моделей этой политики. Контент-анализ только отечественных научных публикаций свидетельствует о наличии более 120 различных попыток сформулировать научное определение данного термина.

В частности, государственная молодежная политика отечественными учеными трактуется как:

· внутренняя политика государства с точки зрения интересов самой молодежи, та часть социальной политики в ее человеческом, гуманитарном измерении, которая ближе всего и прежде всего замыкается на молодежи [26, c. 82];

· деятельность государства по выполнению организующей функции социального развития молодежи, в которой все более значимое место принадлежит многостороннему взаимодействию полноправных участников процесса разработки, принятия и реализации решений, касающихся социализации и самореализации молодежи, прежде всего молодежных объединений, а также других партнеров государства в лице заинтересованных структур гражданского общества [22, c. 23];

· принципиальное направление деятельности государства относительно молодежи как особой социальной группы, определение форм, задач, содержания деятельности его органов по созданию условий для ее социального развития [36, c.18];

· органическая составляющая целостной государственной социально-экономической политики, которая представляет собой систему мер и законодательных актов по установлению и поддержанию определенного общественного статуса подрастающего поколения, а вместе с ним определенного качества молодежи - в перспективе экономически активного населения страны [78, c. 592, 593];

· деятельность органов власти по созданию условий для самореализации молодого человека, социально-позитивной деятельности молодежных объединений и молодежных инициатив, по созданию определенных законодательством гарантий для молодежи в правовой, экономической и иных сферах жизни [64, c. 5];

· интегрирование отдельных программ и проектов, касающихся совершенствования всех сторон социальной жизни молодежи, в единое целое при условии регламентирующей роли государства [69, c. 247];

· система социально-правовых идей, установок, целей, методов и средств, с помощью которых осуществляется регулирование отношений между молодежью, иными социальными группами, государством и обществом в целом по поводу места молодых граждан в обществе и обеспечивается непосредственная реализация их конституционных прав и свобод [33, c. 31].

Подобное многообразие дефиниций, по нашему мнению, - свидетельство того, что государственная молодежная политика в настоящее время только вступила в стадию концептуальной теоретической разработки. Вместе с тем и в данном случае можно наметить ряд общих тенденций в ее понимании.

Во-первых, все более отчетливое осознание роли государственной молодежной политики как фактора обеспечения национальной безопасности, наблюдающееся и в официальных документах, и в политическом дискурсе.

В Стратегии государственной молодежной политики в Российской Федерации, утвержденной Правительством РФ в декабре 2006 г., ГМП определяется как система формирования приоритетов и мер, направленных на создание условий и возможностей для успешной социализации и эффективной самореализации молодежи, для развития ее потенциала в интересах России и, следовательно, на социально-экономическое и культурное развитие страны, обеспечение ее конкурентоспособности и укрепление национальной безопасности [71].

В свою очередь, О.А. Рожнов, будучи заместителем министра спорта, туризма и молодежной политики Российской Федерации, отмечал: «На современном этапе государственную молодежную политику следует рассматривать, прежде всего, как инструмент социально-экономического развития, обеспечения конкурентоспособности и национальной безопасности России, становления гражданского общества, обеспечения достойных условий жизни граждан» [63].

Во-вторых, в рамках самой системы государственного управления ГМП представляет собой автономный компонент преимущественно внутренней (не следует понимать этот тезис буквально, так как очень важной составляющей ГМП является и организация международных молодежных обменов)политики государства в сферах социального, экономического, общественно-политического, культурно-информационного и национального развития.

В российском законодательстве ГМП определяется как деятельность государства, направленная на создание правовых, экономических и организационных условий и гарантий для самореализации личности молодого человека и развития молодежных объединений, движений и инициатив [50]. Утвержденная в ноябре 2008 г. Правительством России Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года [51] рассматривает ГМП как самостоятельное направление деятельности государства, предусматривающее формирование необходимых социальных условий инновационного развития страны, реализуемое на основе партнерства и активного взаимодействия с институтами гражданского общества, общественными объединениями и молодежными организациями.

В-третьих, в идеале ГМП должна рассматриваться как целостная система долгосрочных, а не сиюминутных мер правового, организационно-управленческого, финансово-экономического, научного, информационного, кадрового характера, направленных как на создание условий для самореализации молодежи(под самореализацией и социальным развитием молодежи понимается непрерывный процесс, имеющий целями: 1) преемственность молодыми социального опыта, накопленного предшествующими поколениями; 2) его качественное обновление; 3) передачу обновленного опыта последующим поколениям) [63], так и на нейтрализацию девиантных, деструктивных тенденций в молодежной среде. Набор конкретных направлений ГМП предопределяет и существование соответствующих институциональных субъектов, обеспечивающих их реализацию

В-четвертых, ГМП должна базироваться на социальной ответственности государства за обеспечение эффективного социального старта новых поколений, максимальное раскрытие их потенциала, но не превращаться в мелочную патерналистскую опеку (к сожалению, в дискуссии о ГМП, проходившей во властных структурах России в начале 2000-х гг., неоднократно проявлялась тенденция к отказу от демократических принципов диалога с молодежью, вплоть до подготовки планов государственного контроля над нею. Подобная инициатива, мало приемлемая для демократии, в стране с ослабленным государством, не обладающим необходимыми правовыми, организационными, финансовыми ресурсами, особо опасна)[43].

Это достаточно четко прописано в Конституции Португалии, единственной среди конституций европейских стран содержащей специальную статью о молодежи (ст. 70 «Молодежь»):

«1. Молодежь пользуется особой защитой в реализации экономических, социальных прав и прав в культурной сфере, а именно: а) в образовании, профессиональном обучении и в области культуры; b) при приеме в первый раз на работу, а также в области труда и социального обучения; с) в получении жилья; d) в физическом воспитании и спорте; е) в использовании свободного времени.

2. Молодежная политика должна иметь в качестве первостепенных целей развитие личности молодых, создание условий для их эффективного включения в активную жизнь, пробуждение в них тяги к свободному творчеству и воспитание в них сознательного стремления к служению обществу.

3. Государство в сотрудничестве с семьями, школами, предприятиями, организациями, объединяющими людей по месту жительства, объединениями и фондами, действующими в области культуры, сообществами, занимающимися культурой и отдыхом, поощряет и поддерживает молодежные организации в достижении этих целей, а также международный молодежный обмен» [32, c. 771].

В-пятых, ГМП может пониматься в широком и узком смыслах. ГМП в узком смысле обычно рассматривается как секторальная деятельность узко специализированных органов, как система замкнутых мер в отношении молодежи, дифференцируемых в первую очередь по своей адресной направленности (культурно-досуговая, спортивно-развлекательная, образовательно-воспитательная, информационная сферы) или обеспечивающих социальную защищенность преимущественно нетрудоспособной части молодых людей и социально уязвимых слоев трудоспособной молодежи (ярким примером прежней распространенности «узких» трактовок ГМП является ее понимание А. Шароновым, возглавлявшим в начале 1990-х Госкомитет РФ по молодежной политике) [77].

Под ГМП в широком смысле обычно понимают деятельность всех государственных органов по созданию условий, способствующих интеграции молодого поколения в социальную, экономическую, политическую и духовную жизнь общества в соответствии с правовыми нормами [36, c. 36].

Общей тенденцией современного развития молодежной политики в западноевропейских государствах является, с точки зрения А.А. Зеленина, переход от помощи отдельным наиболее уязвимым категориям молодежи к социальным программам, охватывающим большинство молодых людей [22, c. 22].^.

В-шестых, ГМП должна носить не только многоуровневый, но и межсекторный характер, осуществляться во взаимодействии с институтами гражданского общества, в том числе и в рамках концепции «политических сетей».

В-седьмых, ГМП не может быть эффективной без учета активной субъектной роли самой молодежи, ее самоуправления и самоопределения, активного вовлечения в процесс формирования и реализации молодежной политики, привлечения молодежи к преимущественно конвенциональным формам политического участия.

В-восьмых, для обеспечения эффективности объективно необходима организация ее мониторинга, своеобразной формой которого могут выступать как специализированные научные исследования, так и непосредственный контроль за социокультурными и общественно-политическими практиками.

В-девятых, ГМП неизбежно имеет национальную специфику, ее задачи, система, меры, равно как и результаты, будут существенно различаться от страны к стране. Как верно отметил И. Ильинский, «при общей сущности типы молодежной политики… имеют разные цели и разное содержание, которые определяются идеологией этих обществ» [25].

С 1990-х гг., по данным ООН, в мире насчитывалось более 130 стран, принявших специальные законодательные акты по вопросам развития и социальной защиты молодежи, около 90 стран имеют на высшем государственном уровне органы и структуры, непосредственно вырабатывающие и координирующие государственную молодежную политику [34; c. 38-40; 35, c. 213-216; 68].

Обобщая наличествующий зарубежный опыт, традиционно выделяют две модели ГМП: консервативную (либерально-консервативную) и социал-демократическую [47].

Отличительной чертой «консервативной модели» является проведение ГМП в «узком смысле», через предоставление государственной помощи наиболее «неблагополучным» категориям молодежи и достаточно жесткую регламентацию порядка расходования средств и категорий получаемой помощи.

Признаки «социал-демократической» модели: преобладание ГМП «в широком смысле», декларирование ответственности государства за интеграцию молодежи в общество, активная разработка и реализация социальных программ, направленных на все категории молодых людей.

Компаративный анализ институциональных компонентов национальных концепций ГМП позволяет выделить две модели.

Одна из них базируется на концентрации государственных усилий на разработке общих приоритетов и целей молодежной политики, но передаче приоритетной роли в ее непосредственной реализации местному самоуправлению и общественным организациям (Великобритания, Швеция, частично - США).

Вторая предусматривает активную роль государственных органов и в непосредственной практической реализации молодежной политики (Германия, частично - Франция).

Таким образом, на основе проведенного анализа можно отметить, чтонациональная безопасность - сложное, многогранное и многокомпонентное понятие. Национальная безопасность как социально-политическое явление может анализироваться и с точки зрения степени реализации потребностей как молодежи, потому что идея национальной безопасности тесно связана с концепцией устойчивого демократического развития, выступает в качестве ее неотъемлемой части и одновременно условия ее реализации.

Здесь двустороннюю роль играет инновационный потенциал молодых поколений:

1) с одной стороны, именно качественная социализация молодежи, инвестиции в «человеческий капитал» способствуют обеспечению лидирующих позиций конкретной страны в рамках международной конкуренции;

2) с другой - молодые поколения представляют собой не просто резерв для воспроизводства любого общества, но издавна играют активную субъектную роль в его многовариантном развитии. История не раз демонстрировала способность молодых поколений влиять на ход социальных конфликтов, эффективность политических кампаний и даже на сам исход политического выбора. Часто именно вмешательство молодежи в политическую жизнь приводило к наступлению радикальных перемен. Именно эти факторы должны быть лидирующими в русле молодежной политики Российской Федерации.

 

1. Aleksandrov M.V. O kontseptsii natsional´noy bezopasnosti nashey strany [Tekst] / M.V. Aleksandrov. Mezhdunarodnaya bezopasnost´. Natsional´nye i global´nye aspekty. - M., 1990.

2. Antonov A.I. Kontrol´ nad yadernymi vooruzheniyami kak faktor obespecheniya natsional´noy i mezhdunarodnoy bezopasnosti [Tekst]: avtoref. dis. …d-ra polit. nauk / A.I. Antonov. - M., 2012.

3. Aron R. Demokratiya i totalitarizm [Tekst] / R.Aron. - M.: Tekst, 1993.

4. Afanas´eva E. Gosudarstvo ili revolyutsiya? [Tekst] / E. Afanas´ev - M.: Evropa, 2005

5. Baboshin K.I. Sotsial´no-politicheskaya stabil´nost´ v sovremennoy Rossii [Tekst] / K.I. Baboshin. - Saratov, 2005.

6. Belov P.G. Sistemnye osnovy obespecheniya natsional´noy bezopasnosti Rossii [Tekst] / P.G. Belov. Bezopasnost´. - 1994. - № 6.

7. Bel´kov O.A. Ponyatiyno-kategorial´nyy apparat kontseptsii natsional´noy bezopasnosti [Tekst] / O.A. Bel´kov. Bezopasnost´: informatsionnyy sb. - 1994. - № 3(19). - S. 91.

8. Biryukov V.V. Nekotorye aspekty primeneniya sistemnogo podkhoda i metodov imitatsionnogo modelirovaniya v otsenke voennoy ugrozy [Tekst] / V.V. Biryukov. - M.: VAGSh, 1992.

9. Bogdanov I.Ya. Ekonomicheskaya bezopasnost´ Rossii: teoriya i praktika [Tekst] / I.Ya. Bogdanov. - M.: ISPI RAN, 2001.

10. Bol´shoy entsiklopedicheskiy slovar´ [Elektronnyy resurs]. URL: http://www.slovopedia.com/2/212/270452.html (data obrashcheniya: 27.07.2012).

11. Burd´e P. Sotsiologiya politiki [Tekst] / P. Burd´e; per. s fr. / sost., obshch. red. i predisl. N.A. Shmatko. - M.: Socio-Logos, 1993. - S. 114.

12. Vinogradov V.V. Istoriya slov, 2010 [Elektronnyy resurs] / V.V. Vinogradov. - URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/wordhistory/202/ (data obrashcheniya: 26.02.2012).

13. Vozzhenikov A.V. Paradigma natsional´noy bezopasnosti reformiruyushcheysya Rossii [Tekst]: monografiya / A.V. Vozzhenikov. -2-e izd., ispr. i dop. - M., 2000.

14. Gapich A.E. Tekhnologii «tsvetnykh revolyutsiy» [Tekst] / A.E. Gapich, D.A. Lushnikov. - M.: RIOR, 2010

15. Gobbs T. Izbrannye proizvedeniya [Tekst] / T. Gobbs. - M., 1964. - T. 2.

16. Golovina E.V. Gosudarstvennaya molodezhnaya politika kak faktor obespecheniya sotsial´noy bezopasnosti [Tekst]: dis....kand. sotsiol. nauk / E.V. Golovina. - M., 2006.

17. Grozit li Rossii «oranzhevaya» revolyutsiya? [Tekst]. - M.: Evropa, 2005

18. Demchenko S.V. Natsional´naya bezopasnost´ i obrazovatel´naya politika v sovremennoy Rossii [Tekst]: monografiya / S.V. Demchenko. - M.- Orel: ORAGS, 2008.

19. Deryugin Yu. Bezopasnost´ Rossii i armiya [Tekst] / Yu. Deryugin, V. Serebryannikov, G. Osipov. - M., 1995.

20. Dzliev M.I. Osnovy obespecheniya bezopasnosti Rossii [Tekst]: uchebnoe posobie / M.I. Dzliev, A.D. Ursul. -M., 2003.

21. Dogan M. Legitimnost´ rezhimov i krizis doveriya [Tekst] / M. Dogan. Sotsiologicheskie issledovaniya. - 1994. - № 6.

22. Zelenin A.A. Gosudarstvennaya molodezhnaya politika Rossiyskoy Federatsii: kontseptual´nye osnovy, strategicheskie prioritety, effektivnost´ regional´nykh modeley [Tekst]: avtoref. dis. …d-ra polit. nauk / A.A. Zelenin. - Novgorod, 2009.

23. Zhaglin A.V. Organy vnutrennikh del v sisteme natsional´noy bezopasnosti Rossiyskoy Federatsii [Tekst]: monografiya / A.V. Zhaglin - Voronezh: Institut ITOUR, 2008.

24. Izzatdust E.S. Natsional´naya bezopasnost´ Rossii: institutsional´nyy kontekst i chelovecheskoe izmerenie [Tekst] / E.S. Izzatdust. - M.: Academia, 2010.

25. Il´inskiy I.M. Gosudarstvennaya molodezhnaya politika: uroki nedavnego proshlogo [Elektronnyy resurs] / I.M. Il´inskiy, Val. A. Lukov. - URL: http://www.mosgu.ru/ subdomains/ilinskiy/publications/stat/ gosmolpol.php?sphrase_id=95860 (data obrashcheniya: 25.05.2012).

26. Il´inskiy I.M. Budushchee Rossii i molodezh´: k novoy kontseptsii molodezhnoy politiki [Tekst] / I.M. Il´inskiy. Molodezh´ i obshchestvo na rubezhe vekov. - M., 1999.

27. Il´inskiy I.M. Molodezh´ i molodezhnaya politika [Tekst] / I.M. Il´inskiy. - M.: Golos, 2001.

28. Il´inskiy I.M. Obrazovanie. Molodezh´. Chelovek: stat´i, interv´yu, vystupleniya [Tekst] / I.M. Il´inskiy. - M.: Izd-vo Mosk. gumanit. un-ta, 2006.

29. Iston D. Kategorii sistemnogo analiza politiki [Tekst] / D. Iston. Antologiya mirovoy politicheskoy mysli. V 5 t. - M., 1997. - T. II. - S. 630-642.

30. Kara-Murza S. Eksport revolyutsii. Saakashvili, Yushchenko…[Tekst] / S. Kara-Murza [i dr.]. - M.: Algoritm, 2005.

31. Kardashova I.B. O kategoriyno-ponyatiynom apparate teorii natsional´noy bezopasnosti [Tekst] / I.B. Kardashova. Rossiyskiy sledovatel´. - 2005. - № 5. - S. 53.

32. Konstitutsiya Portugal´skoy Respubliki ot 2 aprelya 1976 g. [Tekst]. Konstitutsii gosudarstv Evropy. - V 3 t. - T. 2; pod obshch. red. L.A. Okun´kova. - M., 2001. - S. 771.

33. Kochetkov A.V. Pravovoe regulirovanie gosudarstvennoy molodezhnoy politiki: federal´nyy uroven´ [Tekst] / A.V. Kochetkov; pod red. S.A. Komarova. - M.-Ryazan´, 2005.

34. Kochetkov A.V. Konstitutsii zarubezhnykh gosudarstv o molodezhi i molodezhnoy politike [Tekst] / A.V. Kochetkov. Zakon i pravo. - 2004. - № 12. - S. 38-40.

35. Kochetkov A.B. Zarubezhnyy opyt konstitutsionnogo regulirovaniya gosudarstvennoy molodezhnoy politiki [Tekst] / A.V. Kochetkov. Sovremennoe rossiyskoe pravo: probely, puti sovershenstvovaniya: sb. statey V Mezhdunar. nauchno-praktich. konferentsii. - Penza, 2009. - S. 213-216.

36. Kochetkov A.V. Teoriya pravovogo regulirovaniya gosudarstvennoy molodezhnoy politiki v Rossii [Tekst]: dis. … d-ra yurid. nauk / A.V. Kochetkov - SPb., 2010.

37. Lobanov V.V. Vystuplenie na kruglom stole «Legal´nost´ i legitimnost´ vlasti» [Tekst] / V.V. Lobanov. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 12: Sots.-pol. issledovaniya. - 1994. - № 2. - S. 6-10.

38. Lobanov V.V. Vystuplenie na kruglom stole «Legal´nost´ i legitimnost´ vlasti» [Tekst] / V.V. Lobanov. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 12: Sots.-pol. issledovaniya. - 1994. - № 2. - S. 6-10.

39. Logunov A.B. Regional´naya i natsional´naya bezopasnost´ [Tekst] / A.B. Logunov. - M.: Vuzovsk. uchebnik, 2009.

40. Lopatnikov L.I. Ekonomiko-matematicheskiy slovar´ - 5-e izd., pererab. i dop. - M.: Delo, 2003 [Elektronnyy resurs] / L.I. Lopatnikov. -URL: http://slovari.yandex.ru (data obrashcheniya: 25.07.2012).

41. Lukov Val. Gosudarstvennaya molodezhnaya politika i natsional´naya bezopasnost´ [Tekst] / Val. Lukov, O. Rozhnov. Bezopasnost´ Evrazii. - 2006. - № 3 - S. 60.

42. Lukov Val. A. Molodezh´ Rossii: v klassy ili na barrikady: o sostoyanii i perspektivakh gosudarstvennoy molodezhnoy politiki [Tekst] / Val. Lukov. Vestnik analitiki. - 2005. - №4. - S. 17-27.

43. Lukov Val. A. Rossiyskaya i mirovaya praktika realizatsii v obshchestve innovatsionnogo potentsiala novykh pokoleniy: podkhody k issledovaniyu [Elektronnyy resurs] / Val. A. Lukov, S.V. Lukov, E.K. Pogorskiy. Informatsionno-gumanitarnyy portal «Znanie. Ponimanie. Umenie». - 2012. - № 1 (yanvar´ - fevral´). - URL: http://www.zpu-journal.ru/e-zpu/2012/1/Lukovs~Pogorskiy_New-Generations-Innovative-Potential/(data obrashcheniya: 15. 02.2012).

44. Makarychev A.S. Stabil´nost´ i nestabil´nost´ pri demokratii: metodologicheskie podkhody i otsenki [Tekst] / A.S. Makarychev. Politicheskie issledovaniya. - 1999. - № 1.

45. Matrusov N.D. O neobkhodimosti sozdaniya tselostnoy sistemy natsional´noy bezopasnosti Rossii: osnovnye printsipy, podkhody, elementy [Tekst] / N.D. Matrusov. Bezopasnost´: informatsionnyy sb. - 1996. − № 3-4. - S. 46.

46. Mezhdunarodnaya praktika i mirovye tendentsii v sfere molodezhnoy politiki [Tekst]. - M., 2002.

47. Molodezhnaya politika: evropeyskiy opyt: Doklad Instituta Evropy RAN №163 [Tekst]. - M.: IE RAN - «Ogni TD», 2005.

48. Molodezhnaya politika Rossii na sovremennom etape: Doklad Gosudarstvennomu sovetu Rossiyskoy Federatsii (2009 g.) [Elektronnyy resurs]. URL: http://molod.eduhmao.ru/var/ db/files/16401.doklad-molodezhnaya-politika-na-sovremennom-etape.doc (data obrashcheniya: 25.02.2012).

49. Muntyan M.A. Osnovy teorii mezhdunarodnykh otnosheniy [Elektronnyy resurs] / M.A. Muntyan. - URL: http://uchebnik-besplatno.com/uchebnik-mejdunarodnie-otnosheniya/natsionalnaya-mejdunarodnaya-bezopasnost.html (data obrashcheniya: 27.01.2012)

50. Ob Osnovnykh napravleniyakh gosudarstvennoy molodezhnoy politiki v Rossiyskoy Federatsii: Postanovlenie Verkhovnogo Soveta RF ot 3 iyunya 1993 g. № 5090-1 [Tekst]. Vedomosti S´´ezda narodnykh deputatov Rossiyskoy Federatsii i Verkhovnogo Soveta RF. - 1993. - №25. - St. 903.

51. O Kontseptsii dolgosrochnogo sotsial´no-ekonomicheskogo razvitiya Rossiyskoy Federatsii na period do 2020 goda: Rasporyazhenie Pravitel´stva Rossiyskoy Federatsii ot 17 noyabrya 2008 g. № 1662-r [Tekst]. SZ RF. - 2008. - № 47. - St. 5489.

52. Oranzhevaya revolyutsiya. Ukrainskaya versiya [Tekst]. - M.: Evropa, 2005;

53. Oranzhevye seti: ot Belgrada do Bishkeka [Tekst] / otv. red. N.A. Narochnitskaya; - SPb.: Aleteyya, 2008.

54. Pavlovskiy G.O. Vlast´ i oppozitsiya [Tekst] / G.O. Pavlovskiy. - M.: Evropa, 2005.

55. Pershutkin S.N. Gosudarstvo kak sub´´ekt sotsializatsii rossiyskoy molodezhi: mekhanizmy i tekhnologii uchastiya [Tekst]: avtoref. dis.… d-ra sotsiol. nauk / S.N. Pershutkin. - M., 2012.

56. Pirumov V.S. Nekotorye aspekty metodologii issledovaniya problem natsional´noy bezopasnosti Rossii v sovremennykh usloviyakh [Tekst] / V.S. Pirumov. Geopolitika i bezopasnost´. - 1993. - № 1.- S. 7-17.

57. Potapov V. Yuvenologicheskiy aspekt natsional´noy bezopasnosti. Bezopasnost´ Evrazii [Tekst] / V. Potapov. - 2006. - № 3.

58. Pocheptsov G.G. Grazhdanskoe sambo: kak protivostoyat´ «tsvetnym» revolyutsiyam [Tekst] / G.G. Pocheptsov. - M.: Evropa, 2005.

59. Pocheptsov G.G. Revolyutsiya.com. Osnovy protestnoy inzhenerii [Tekst] / G.G. Pocheptsov. - M.: Evropa, 2005.

60. Problemy global´noy bezopasnosti [Tekst]. - M., 1995.

61. Rozhdestvenskiy Yu.V. Bezopasnost´ Rossii i slovesnost´ [Tekst] / Yu.V. Rozhdestvenskiy. Bezopasnost´. - 1995. - № 3-4.

62. Rozhnov O.A. Upravlenie molodezhnoy politikoy v sovremennoy Rossii [Tekst]: avtoref. dis. …kand. sotsiol. nauk / O.A. Rozhnov. - M., 2006.

63. Rozhnov O.A. Molodezhnaya politika v novoy sisteme gosudarstvennogo upravleniya Rossiyskoy Federatsii [Elektronnyy resurs] / O.A. Rozhnov. -URL: http://www.coe.int/t/dg4/youth/Source/Resources/ Forum21/Issue_No12/N12_YP_Russia_ru.pdf (data obrashcheniya: 25.02.2012).

64. Ryabukhin S.N. Prioritety gosudarstvennoy molodezhnoy politiki [Tekst] / S.N. Ryabukhin. Gosudarstvennaya molodezhnaya politika: opyt, prognozy, prioritety. Analiticheskiy vestnik Soveta Federatsii FS RF. - 2000. - № 4. - S. 5.

65. Savel´ev V.K. Grazhdanskoe vospitanie kursantov kak faktor obespecheniya natsional´noy bezopasnosti Rossii [Tekst]: avtoref. dis. … kand. ped. nauk / V.K. Savel´ev. - Kemerovo, 2004.

66. Semchenkov A.S. Protivodeystvie sovremennym ugrozam politicheskoy stabil´nosti v sisteme obespecheniya natsional´noy bezopasnosti Rossii: tekhnologii [Tekst]: avtoref. dis…. d-ra polit. nauk / A.S. Semchenkov. - M., 2012.

67. Serebryannikov V. Sotsial´naya bezopasnost´ Rossii [Tekst] / V.Serebryannikov. - M.: ISPI RAN, 1996.

68. Skrobov A.P. O nekotorykh novykh podkhodakh k molodezhnoy politike v usloviyakh reform [Tekst] / A.P. Skrobov. Sotsial´no politicheskiy zhurnal. - 1998. - № 3. - S. 134.

69. Sotsiologiya [Tekst]: uchebnik / otv. red. A.V. Vorontsov. - SPb., 2003.

70. Stepashin S.V. Bezopasnost´ cheloveka i obshchestva (politiko-pravovye voprosy) [Tekst] / S.V. Stepashin. - SPb.: Sankt-Peterburgskiy yuridicheskiy in-t MVD Rossii, 1994.

71. Strategiya gosudarstvennoy molodezhnoy politiki v Rossiyskoy Federatsii: utverzhdena rasporyazheniem Pravitel´stva RF [ot 18.02. 2006 g. № 1760-r]. Sobranie zakonodatel´stva RF. - 2006. - № 52. - St. 5622; 2008. - № 11. - St. 1059; 2009. - № 29. - St. 3730.

72. Strategiya natsional´noy bezopasnosti Rossiyskoy Federatsii do 2020 goda. Utverzhdena Ukazom Prezidenta Rossiyskoy Federatsii ot 12 maya 2009 g. № 567. - M., 2009.

73. Khlobustov O. Prava cheloveka i interesy natsional´noy bezopasnosti [Tekst] / O. Khlobustov [i dr.]. - M.: Mosk. shk. prav cheloveka, 1999.

74. Khripkov M.P. Vnutrennie ugrozy natsional´noy bezopasnosti Rossii: sushchnost´, struktura, sotsial´nye posledstviya: sotsiologicheskiy analiz [Tekst]: dis.… d-ra sotsiolog.nauk / M. P. Khripkov. - M., 2004.

75. Shalamberidze E.G. Nepryamoe protivoborstvo v sfere voennoy bezopasnosti v usloviyakh mirnogo vremeni [Tekst] / E.G. Shalamberidze. Vestnik Akademii voennykh nauk. - 2011. - № 1 (34).

76. Sharp Dzh. Ot diktatury k demokratii. Strategiya i taktika osvobozhdeniya [Tekst] / Dzh. Sharp. - M.: Novoe izdatel´stvo, 2005.

77. Sharonov A.B. Gosudarstvennaya molodezhnaya politika kak faktor sotsial´nogo razvitiya molodezhi [Tekst]: avtoref. dis.... kand. sotsiol. nauk / A.V. Sharonov. - M., 1994.

78. Yuvenologiya i yuvenal´naya politika v XXI veke: opyt kompleksnogo mezhdistsiplinarnogo issledovaniya [Tekst] / pod red. E.G.Slutskogo. - SPb., 2004.

79. Yakunin V. Zapadnya: novye tekhnologii bor´by s rossiyskoy gosudarstvennost´yu [Tekst] / V. Yakunin, V. Bagdasaryan, S. Sulakshin. - M.: Eksmo, 2010.

80. Andersen K. Partisan shift and relignement: a stance back to the New Deal [Text]. Nie N., Verba S., Petrocic J. (ed.) TheChangingAmericanvoters. - Cambridge: GUP, 1976. - Pr. 74-85.

81. Drew D.M., Snow D.M. Making Twenty-First-Century Strategy: An Introduction to Modern National Security Processes and Problems [Text]. - Maxwell AFB, AL, Air University Press, 2006.

82. Ford P. Regimechange.A look at Washigton’s methods - and degrees of success - in dislodging foreign leaders [Text]. Christian Science Monitor. - 2004. - January 27.

83. Gravel P.-L., Brouillette A-A. Les politiques de la jeunesse de certains pays occidentaux [Text].Québec: INRSUrbanisation, Cultureet Société, 2011.

84. Handley J.M., Zeigler A.H. A Conceptual Framework for National Security [Text]. American Diplomacy. - 2002. - № 4.

85. Helvey R.L. On strategic nonviolent conflict: thinking about the fundamentals [Text]. - East Boston, MA: The Albert Einstein Institution, 2004

86. Leupp G. The basic strategy for Syria and Iran. How to effect regime change and expand the empire [Text]. Counterpunch. - 2004. October 16/17.

87. Les jeunes, cogneursousouffre-douleurs? [Text] - Geneve, 1998. - P. 15.

88. Lipset S.M. PoliticalMan.The Social Bases of Politics / Expanded Edition [Text]. - Baltimore, MD: John Hopkins University Press, 1981. - P. 64-68.

89. Loi n° 2009-928 du 29 07.2009 relative à la programmationmilitaire pour les années 200S à 2014. JORF n°0175 du 31 juillet 2009. - R. 12713, texte n° 1.

90. National Security Act of July 26, 1947 [Elektronnyy resurs]. URL: http://www.intelligence.gov/0-natsecact_1947.shtml (data obrashcheniya: 27.03.2012).

91. Prothro J.W., Grigg C.W. Fundamental principles of democracy: Bases of agreement and disagreement [Text]. Journal of Politics. - 1960. - Vol. 22. - № 2. - P. 276-294.

92. Sharp G. There are realistic alternatives [Text]. - Boston: The Albert Einstein Institution, 2003.

93. Tanter R. Changing rogue regimes [Text]. Policywath. - 2002. - July 31. - № 643.

94. The future of revolutions. Rethinking radical change in the age of globalization / Ed. by Foran.L. [Text] - N.Y., 2003.

95. Tilly Ch. The politics of collective violence [Text]. - Cambridge: Cambridge University Press, 2003.

96. Willhoite F.H. Political order and consensus [Text]. West. Polit. Quart. - 1963. - Vol. 16.