Москва, г. Москва и Московская область, Россия
Улан-Удэ, Республика Бурятия, Россия
Статья посвящена анализу и рассмотрению такого явления как криминальная субкультура в представлении молодежи, в частности старшеклассников и студентов в Республике Бурятия. В основу теоретического материала легли исследования, проведенные авторами на протяжении пяти предыдущих лет, где отправными точками являются 2017 и 2021 г. Предметом исследования являются особенности и те изменения, отмеченные в результате социологических исследований, в поведении опрошенных молодых людей общеобразовательных школ, студентов среднего профессионального образования и высших учебных заведений. Авторами был использован диалектический подход к по¬знанию социальных явлений, связанных с распространением криминальной субкультуры в молодежной среде, и позволяющий проанализировать их во временном раз¬витии и региональном аспекте. Все вышеперечисленное предопределило выбор следующих методов исследования: сравнительно-правовой, статистический, документальный, социологиче¬ский и др. В ходе исследования установлено, что по сравнению с опросом, проведенным у такой же категории подростков в 2017 и в 2021 г. отчетливо наблюдаются ряд особенностей и тенденций, которые требуют тщательного анализа и изучения. Во-первых, отмечается снижение обращения внимания подростков и молодежи к проблеме наличия и распространения криминальной субкультуры в молодежной среде. Во-вторых, анонимному анкетированию в 2021 г. подверглось большее количество молодежи. В-третьих, перечень вопросов в анкетах был значительно расширен. Среди выводов отмечаются следующие положения: криминальная субкультура, как любое социальное явление будет существовать, пока есть преступность; криминальная субкультура имеет определенные периоды наибольшей активности; имеет определенные региональные особенности; а также в соответствии с динамикой преступности несовершеннолетних может совпадать с ее тенденциями (снижением, стабильным состоянием, ростом).
социологические исследования; криминальная субкультура; анонимное анкетирование; старшеклассники; студенты; динамика преступности; профилактика; криминологические методы; субъекты профилактики несовершеннолетних
В 2016-2017 гг. в новостных лентах, социальных сетях, региональных, центральных СМИ появились заголовки о некоем «Забайкальском варианте АУЕ»[1] и других проявлениях молодежной криминальной субкультуры, замеченных в Забайкалье. Информационным поводом тому, по нашему мнению, послужило не только очередное повышение активности представителей криминальной среды в указанном регионе, но и, по мнению известного историка Д.В. Громова, не в последнюю очередь данное событие стало «всероссийским мемом в том числе из-за повышенного внимания маргинальному событию девиантного поведения несовершеннолетних, озвученному на самом высоком федеральном уровне»[2]. Как отмечает А.М. Бычкова, «широкая общественная дискуссия началась благодаря выступлению Я.В. Лантратовой на заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека в декабре 2016 г, по мнению которой преступной идеологии подвержены большинство учащихся общеобразовательных учреждений Забайкальского края» [1, с. 155].
В связи с таким повышенным вниманием к данной проблематике, как со стороны научного сообщества, так и со стороны представителей правоохранительных органов, решено было внести свой скромный вклад в рассмотрение данного вопроса. Изначально старались придерживаться научно обоснованных позиций, трезвых рассуждений, применяя профессиональный подход, собственный опыт работы в правоохранительных органах и основываться на принципах объективизма, научности и профессионализма [2, с. 38; 3, с. 19]. При этом имеется твердое убеждение, что исследования по ним не должны строиться в исключительно эмоциональной или обличительной плоскости. Насколько это получилось, решать уважаемым читателям.
За указанный период, начиная с 2017 г., исследовательская группа в рамках грантовых изысканий и научных интересов членов творческой группы, провела и приняла участие в ряде научно-исследовательских мероприятий, посвященных анализу и изучению влияния криминальной субкультуры на молодое поколение, как на региональном, так и на федеральном уровнях[3]. Среди большого количества проведенных научных форумов[4] следует отметить два рубежных мероприятия. Это всероссийская научно-практическая конференция «Проблемы противодействия криминальной субкультуре» (г. Улан-Удэ, декабрь 2017 г.) и Круглый стол «Профилактика деструктивных явлений в молодежной среде», проведенный в рамках VII Международной научно-практической конференции «Дружественное к ребенку правосудие и восстановительные технологии» (г. Улан-Удэ, декабрь 2021 г.). Широкий спектр участников (правоохранительных органов, субъектов профилактики несовершеннолетних, общественных организаций и др.) – яркий показатель актуальности и своевременности отмеченной проблемы. Высказанные авторами предложения, рекомендации, изменения в существующее региональное и федеральное законодательство отчетливо подчеркивают прикладной характер проведенных научных форумов. Изданные по результатам конференций сборники до сих пор представляют повышенный интерес со стороны научного сообщества, так и представителей правоохранительных структур.[5]
Следует заметить, что указанным выше мероприятиям предшествовали масштабные исследования мнений учеников старших классов общеобразовательных школ, учащихся средне-специальных учебных заведений и студентов ВУЗов, в том числе педагогов и психологов школ Республики Бурятия. В 2017 г. в анонимном анкетировании приняли участие учащиеся 9–11-х классов школ, студентов среднепрофессионального образования, 25 специализированных центров для детей и подростков Республики Бурятия – всего 5565 подростка, из них:
- школьников – 4019 чел.;
- учащихся ссузов – 1414 чел.;
- учащихся специализированных центров – 132 чел.
Хочется отметить, что подобные исследования по данной проблематике также проводились и в других регионах, результаты которых особо не очень отличаются от выводов, сделанных нашей творческой группой [4, с. 33; 5; 6].
Для того чтобы проследить динамику, изменения и тенденции в поведении молодежи Бурятии за отчетный период, в марте-апреле 2021 г. дополнительно среди указанной аудитории было проведено анонимное анкетирование. Следует заметить, что по сравнению с 2017 г. анкетирование было проведено в более широком формате и во исполнение Приказа Министерства образования и науки Республики Бурятия от 05.03.2021 № 356 «О проведении анонимного анкетирования педагогических работников, обучающихся общеобразовательных организаций, студентов средне профессионального образования (далее СПО) и вузов на предмет выявления и наличия криминальных субкультур в молодежной среде». Опрос проходил дополнительно и у студентов ВУЗов г. Улан-Удэ, количество и спектр охвата вопросов был расширен.
В исследовании приняли участие 44 214 чел., из них: обучающихся высшего профессионального образования (далее ВПО) - 4858, что составляет 11% от общего количества обследованных; СПО – 8708, что составляет 19,7%; общеобразовательных организаций 30 648 чел. (7 классе – 8458, 8 классе – 7317, 9 классе – 7339, 10 классе – 3948, 11 классе – 3586), что составляет 69,3%. Таким образом, выборку исследования составили преимущественно обучающиеся общеобразовательных организаций. В анкетировании принимали участие старшеклассники всех школ г. Улан-Удэ и 21 района Республики Бурятия. Наибольшее число респондентов, принявших участие в анкетировании, составили обучающиеся г. Улан-Удэ – 25 001 чел. (56,5%).
В ходе проведенного сравнительного исследования (2017-2021 гг.) отмечены следующие изменения и тенденции в представлениях подростков о криминальной субкультуре:
1. В 2021 г. почти в два раза снизилось количество школьников и студентов СПО, которые слышали о таком явлении, как криминальная субкультура по сравнению с 2017 г. Возникает вопрос, криминальная субкультура в представлениях молодежи исчезает как объект их внимания? На вопрос «Слышали ли вы о таком движении, как АУЕ?» ответили: «да, слышали» в 2017 г. - 77,6% школьников; - 87,8% учащихся ссузов; - 60,6% учащихся специальных центров. В 2021 г. – 13 465 (43,9%) школьников; - 4326 (49,7%) студентов среднего профессионального образования (далее СПО); - 2323 (47,8%) студентов ВПО.
2. Школьники в 2021 г. указали в два с лишним раза меньше о распространенности криминальной субкультуры в учебном заведении. Современные студенты СПО почти в три раза меньше, чем были ответы в 2017 г. При этом следует отметить высокий процент опрошенных, которые затруднились с ответом (48,2% и 43,5% соответственно). Ответ на указанный вопрос должен быть приятен для педагогического состава, который видит о снижении влияния на молодежь со стороны представителей уголовно-преступной среды, носителей криминальной субкультуры.
В 2017 г. на вопрос «Распространены ли криминальная субкультура, в Вашей школе или микрорайоне?» положительно ответили: - 21,6% школьников (причем 38,3% затруднились ответить); - 34,1% студентов ссузов (35,6% затруднились ответить); - 29,5% учащихся спеццентров (затруднились ответить 26,5%).
В 2021 г. на этот же вопрос положительно ответили: - 2731 (8,9%) школьников (14787 затруднились с ответом 48.2 %); - 1084 (12.2%) студентов СПО (3784 затруднились с ответом 43,5%); - 661 (13,6%) студентов ВПО (2228 затруднились с ответом 45,9%).
3. В 2021 г. по результатам опроса среди лиц, окружающих школьников, по мнению респондентов, поддерживают криминальную субкультуру в полтора раза меньше, чем в 2017 г., у студентов СПО в два с лишним раза меньше. Полученная картина по данному вопросу также должна быть желанна для субъектов профилактики правонарушений среди несовершеннолетних.
В 2017 г. на вопрос «Имеются ли в вашем окружении лица, поддерживающие криминальную субкультуру?» положительно ответили: - школьников – 17,6%; - обучающихся в ссузах– 26,7%, - у учащихся спеццентров несколько больше – 22%.
В 2021 г. на этот же вопрос положительные ответы дали: - 3229 (10,5%) школьников ответили утвердительно; - 1095 (12,6%) студентов СПО; - 540 (11,1%) студентов ВПО.
4. Сегодня школьников вовлекают в деструктивные объединения сегодня почти в два раза реже, чем в 2017 г., а у студентов СПО процент снизился в более чем два раза. Действительно ли взрослые преступники стали меньше обращать внимание на подростков, как на будущий их резерв, или уголовно-правовой запрет движения «АУЕ» реально заработал?
В 2017 г. на вопрос «Есть ли в Вашем окружении лица, вовлекающие Вас или Ваших знакомых в криминальную субкультуру?» утвердительно ответили: - 10,5% школьников; - 15,9% ответили учащиеся спеццентров; - 19,7% опрошенных студентов ссузов.
В 2021 г. положительно на этот же вопрос ответили: - 1809 (5,9%) школьников; - 780 (9,0%) студентов СПО; - 413 (8,5%) студентов ВПО.
5. Настораживает тот факт, что очень большой процент у школьников и студентов СПО, которые безразлично относятся к криминальной субкультуре (более 61% опрошенных). Подавляющее большинство ответило, что относятся безразлично – это та часть подростков, которые при любом негативном изменении баланса могут поддержать и стать ярыми приверженцами криминальной субкультуры.
В 2021 г. на вопрос «Как Вы относитесь к криминальной субкультуре?» отрицательно ответили: - 1198 (33,3%) школьников, безразлично относятся 18 733 (61,1%); - 2712 (31,1%) студентов СПО, безразлично – 5475 (62,9%); - 2239 (46,1%) студентов ВПО, безразлично – 2422 (49,9%).
6. Информация о деструктивных субкультурах становится известным всем категориям учащихся более всего из интернета, почти половина опрошенных указали этот источник информации.
В 2021 г. на вопрос «Откуда узнали вы о таком явлении, как “криминальная субкультура”?» Студенты ВПО ответили:
- из Интернета – 1114 (22,9%);
- из СМИ – 598 (12,3%);
- от друзей – 395 (8,1%);
- из телевидения – 389 (8,01%);
- от знакомых и родственников – 186 (3,8%).
Студенты СПО:
- из Интернета – 2337 (44,5%);
- из телевидения – 951 (18,1%);
- из СМИ – 875 (16,7%);
- от друзей – 712 (13,6%);
- от знакомых и родственников – 353 (7,1%).
Школьники:
- из Интернета – 7461 (46,8%);
- из телевидения – 2990 (18,7%);
- из СМИ – 2592 (16,3%);
- от друзей – 1701 (10,7%);
- от знакомых и родственников – 1206 (7,6%).
Полученные социологические данные в ходе анонимного анкетирования молодых людей в Бурятии выделяют ряд характерных особенностей.
1. Значительно увеличился охват респондентов, в котором приняло участие почти в 10 раз больше опрашиваемых (5565 в 2017 г. и 44 214 в 2021 г.). Такую ситуацию предопределили: возросшие технические возможности (практически все школы Республики Бурятия имеют доступ в интернет), а также, как ни парадоксально, опыт обучения школьников и студентов удаленно во время пандемии показал определенные преимущества в проведении социологических опросов.
В текущем исследовании помимо учащихся городских школ, старшеклассники 21 района республики Бурятия. Добавилась такая категория молодежной среды, как студенты ВПО.
2. Количество вопросов в анкетах увеличилось до 33-х, в которых исследовалось отношение опрашиваемых помимо как к криминальной субкультуре, но и к другим смежным темам: отношение неформальным, религиозным, маргинальным, экстремистским группам, вопросам толерантности, межнациональным аспектам и др. Обширный перечень вопросов, думается, «разбавил» основной объект исследования «криминальную субкультуру». Задача состояла в том, чтобы не акцентировать и не выделять ее (криминальную субкультуру) из всего комплекса заданий.
3. Немаловажное значение на результаты последнего исследования оказала динамика преступности несовершеннолетних в Республике Бурятия за предыдущие пять лет. Стабильная ситуация по числу преступлений, совершенных несовершеннолетними, за отчетный период говорит о той эффективной проделанной работе всеми субъектами профилактики правонарушений несовершеннолетних. За предыдущие пять лет ситуация с подростковой преступностью в Бурятии выглядит следующим образом: в 2017 г. совершено несовершеннолетними 816 преступлений, ее удельный вес от общей преступности составил 6,3%; (см. рис. 1); в 2018 – 931 (7,2%); в 2019 г. – 660 (5,6%); в 2020 г. – 646 (5,7%); и в 2021 г. – 593 (5,1%). Как видно из статистических показателей, отмечается не только снижение абсолютного количества зарегистрированных преступлений, но и снижение удельного веса преступлений, совершенных подростками по отношению ко всей преступности.
Рис. 1.
Снижение и определенное стабильное состояние преступлений несовершеннолетних, а также снижение их удельного веса характерно в целом для всей страны (рис. 2). В Российской Федерации за этот же период преступность несовершеннолетних в абсолютных показателях выглядела следующим образом: в 2017 г. в целом по стране подростками совершено 45 288 преступлений, и ее удельный вес относительно преступности в целом составлял – 4,1%. В 2018 г. – 43 553 (4%); в 2019 г. – 41 548 (3,9%); в 2020 г. – 37 771 (3,7%); и в 2021 г. – 31 865 преступлений (3,1%) соответственно.
Рис. 2.
Резюмируя, следует заметить следующее.
Привлекательность любой резонансной темы по наиболее острым вопросам сегодня обеспечивают, как правило, массмедиа, в первую очередь социальные сети, интернет, средства массовой информации и др. Обращение к ним и освещение отмеченной проблематики авторитетными в обществе лицами дополнительно привлекает внимание большого количества людей.
Отмеченное в 2021 г. снижение активности обращения несовершеннолетних к проблеме распространения криминальной субкультуры говорит не о безразличии подростков к данной проблеме и отсутствии интереса, а скорее о несколько преувеличенных оценках данного явления в 2016-2017 гг. Вполне разделяем позицию коллег из Иркутска профессора А.Л. Репецкой и доцента М.А. Сутурина, которые уже тогда говорили о несколько преувеличенном внимании к криминальной субкультуре и предлагали не драматизировать ситуацию [4, с. 35].
Отличительной чертой современного информационного пространства является наличие огромных возможностей у граждан для получения знаний и удовлетворения своих интеллектуальных запросов, и все это благодаря социальным сетям, интернету. Как справедливо отмечали Е.А. Антонян и Е.А. Борисов «методы распространения субкультуры… предполагают и использование современных технологий, информационных ресурсов, имеющих колоссальный охват аудитории и позволяющих с использованием минимальных временных и финансовых вложений получать максимальный разрушительный эффект» [7, с. 181]. В этой связи хотелось бы отметить, что ту информацию, которая ранее относилась к категории «для служебного пользования», нередко в социальных сетях можно найти в открытом доступе. Повторимся, что ранее (в советский период) информация, связанная с предупреждением распространения криминальной (тюремной) субкультуры активно изучалась и анализировалась в специализированных учебных заведениях страны. Режим секретности предполагал ознакомление с данным материалом очень ограниченного количества лиц, непосредственно занятых в данной сфере, представителей правоохранительных и других компетентных органов [8, с. 32]. Хочется надеяться, что в связи с отнесением движения «АУЕ» к экстремистским организациям будет не только уголовно-правовой запрет в отношении лиц, вовлекающих в данное сообщество, но и повысится эффективность контроля уполномоченных органов в социальных сетях [9, с. 287].
Как неоднократно отмечается в исследованиях, криминальная субкультура как любое социальное явление (как и преступность) существовала ранее, существует и будет существовать, независимо от политического строя и режима государства. Профессор В.Ф. Пирожков отмечал, «что преступности без криминальной субкультуры не бывает, так же как данная субкультура не может существовать без преступности... Невозможно понять суть преступности вообще, а преступности несовершеннолетних и молодежи - в особенности, без анализа криминальной субкультуры, являющейся ее питательной средой» [10, с. 43]. Добавим, что от государственных и правоохранительных органов, гражданских институтов зависит уровень и активность распространения ее в обществе [8, с. 35].
Как любое социальное явление, криминальная субкультура, в соответствии с законами диалектики, имеет свой «пик» (наивысшую точку подъема как в 2016-17 гг.), за которым следует обязательное падение (но не исчезновение). В ходе проведенного нами исследования видим, что в 2021 г. (на момент проведения анкетирования) наблюдается заметное снижение. Подчеркнем, что наиболее острая фаза развития и распространения криминальной идеологии в обществе приходится в годы сложных социально-экономических условий общества и государства. И.А. Абрамов и Д.В. Волошин отмечают, что развитие молодежной преступной и криминальной субкультуры происходит по экспоненте, вообще с интервалами в 15 лет [11, с. 149].
Выше мы уже отмечали, что состояние распространенности деструктивных субкультур (в том числе и криминальной субкультуры) в молодежной среде напрямую зависит от социально-экономического развития региона. Государственная поддержка в социальной сфере в виде грантов, федеральных и региональных программ - это одно из перспективных направлений в деле профилактики девиантного поведения несовершеннолетних в целом, и предупреждения распространения деструктивных субкультур в молодежной среде в частности [12, 13, с. 90]. В этой связи хотелось бы отметить, что основоположник концепции «мягкой силы» в международных отношениях [14, с. 93; 15, с. 53; 16]. Профессор Гарвардского университета Джозеф Най является основателем данной концепции и сторонником постепенного привлечения на свою сторону оппонентов путем убеждения и привлекательности, а не силового давления и принуждения [17, с. 39; 18; 19].
Наше предложение заключается в применении концепции «мягкой силы» во внутренней политике государства, в частности в социальной. Где основной задачей будет поиск той альтернативы и более привлекательной субкультуры, как нечто «ущербную», «отсталую», «немодную» [20, с. 20]. То есть использование «мягкой силы» в социально-правовой сфере по привлечению молодого поколения более благополучным целям, которые могут быть полезными и востребованными ими.
[1] С августа 2020 г. «АУЕ» признано экстремистской организацией.
[2] Доктор наук: АУЕ стало «модным всероссийским мемом» [Электронный ресурс]. – URL : https://www.baikal-daily.ru/news/20/257041 (дата обращения: 23.01.2022).
[3] В исследованиях по проблемам противодействия распространению криминальной субкультуры приняли участие профессорско-преподавательский состав юридических факультетов МГЮА им. О.Е. Кутафина и БГУ им. Доржи Банзарова.
[4] Круглый стол: Противодействие популяризации деструктивных субкультур экстремистской направленности в молодежной среде с использованием новых технологий. МГЮА. 30.05.2020 г. Круглый стол: Современные цифровые технологии в противодействии кибертерроризму и киберэкстремизму. МГЮА. 02.07.2020 г. Международная научно-практическая конференция: «Уголовное право: стратегия развития в XXI веке». 23-24.01.2020 г. в Университете имени О.Е. Кутафина (МГЮА) и др.
[5] Проблемы противодействия криминальной субкультуре // Сборник статей (материалы Всероссийской научно-практической конференции). Научные редакторы Ю.В. Хармаев, Э.Л. Раднаева. 2018
Издательство: Общество с ограниченной ответственностью "Издательский дом "Юриспруденция" (Москва) [Электронный ресурс]. – URL : https://www.elibrary.ru/item.asp?id=36225024&selid=36225516 (дата обращения: 23.01.2022). (2 сборник, по результатам Круглого стола находится в печати).
1. Бычкова А.М. Мультиплицирующий эффект социальных сетей в воспроизводстве криминальной субкультуры // Проблемы противодействия криминальной субкультуре: материалы Всерос. науч.-практ. конф. (г. Улан-Удэ, 8 декабря 2017 г.). М.: Юриспруденция, 2018. C. 154-163.
2. Гармаев Ю.П., Поликарпов Б.А. Криминальная субкультура в следственных изоляторах: комплексные средства противодействия // Проблемы противодействия криминальной субкультуре: материалы Всерос. науч.-практ. конф. (г. Улан-Удэ, 8 декабря 2017 г.). М.: Юриспруденция, 2018. C. 38-47.
3. Раднаева Э.Л., Самданова Б.Б., Маркова Н.С. Современная криминальная субкультура в зеркале социологического исследования // Проблемы противодействия криминальной субкультуре: материалы Всерос. науч.-практ. конф. (г. Улан-Удэ, 8 декабря 2017 г.). М.: Юриспруденция, 2018. C. 19-33.
4. Репецкая А.Л., Сутурин М.А. Некоторые особенности детерминации криминальной субкультуры на современном этапе // Проблемы противодействия криминальной субкультуре: материалы Всерос. науч.-практ. конф. (г. Улан-Удэ, 8 декабря 2017 г.). М.: Юриспруденция, 2018. C. 33-38.
5. Донских Д.Г. Противодействие криминальной субкультуре в обществе: криминологические проблемы: дис. … канд. юрид. наук: 12.00.08 / Д.Г. Донских. - Москва, 2010. - 221 с.
6. Шемякина, В.В. Криминальная субкультура в современной России: автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук. Специальность 12.00.08 - уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право/ В. В. Шемякина ; науч. рук. Е. В. Кунц. - Челябинск, 2010. -24 с.
7. Антонян Е.А., Борисов Е.А. К вопросу о популяризации криминальной субкультуры среди молодежи // Lex russica. 2017. № 12. С.180-186.;
8. Хармаев Ю.В. Криминологические проблемы противодействия распространению криминальной субкультуры в молодежной среде / Ю.В. Хармаев, К.С. Латыпова, Ю.А. Саранова. // Вестник Югорского государственного университета. - 2021. - № 2 (61). - С. 31-36.
9. Абрамов И.А., Волошин Д.В. Оперативно-розыскная профилактика распространения деструктивного влияния криминальной субкультуры в исправительных учреждениях ФСИН России // В сборнике Уголовно-исполнительная система: педагогика, психология и право. Материалы Всерос. науч.-практ. конф. Томск, 2020. С. 148-153.
10. Мацкевич И.М., Антонян Е.А. Безопасность городской среды для детей // Вопросы ювенальной юстиции. 2019. № 4. С. 14-18.
11. Бадмаев А.З. Неформальные молодежные ассоциации в молодежной среде // Вестник Евразии. 2002. № 1. С. 90-104.
12. Хармаев Ю.В., Махаков Б.Д. Региональные аспекты противодействия распространению криминальной субкультуры в молодежной среде // Вестник Бурятского государственного университета. Гуманитарные исследования Внутренней Азии. 2021. Вып. 3. С. 16-22.
